Княгиня Ольга - Александр Антонов

— Это она, хитрая лиса Ольга. Пустите тысячу стрел и убейте ее! — приказал он воинам.

И печенеги, словно стая гончих псов, помчались к стене, чтобы поразить стрелою «хитрую лису». И засвистели сотни, тысячи стрел. И все они летели в великую княгиню. Она же стояла под ними не шелохнувшись. И если бы князь Куря мог увидеть ее гордое и спокойное лицо, презрение в ее глазах, он бы пришел в ярость от сжираемой его злости. Он ругался на воинов самыми беспощадными словами:

— Жалкие шакалы, падаль, воронье! Но не воины, нет! Вам стрелять из шатра в степь!

В этот первый день осады Киева в крепость упало больше трех тысяч стрел, кои нацеливались в княгиню Ольгу и стоящего рядом с нею отца Григория. Стрелы задевали за пурпур плаща, за белый капюшон княгини, за черную сутану протоиерея. Но ни одна из стрел не одолела силы креста, который держал отец Григорий перед Ольгой и собой, и силою Божьего слова не коснулась их.

Уже наступили сумерки, а стрелы все летели. Лишь с наступлением темноты печенеги прекратили охоту на великую княгиню. Она же под восторженный говор своих воинов сОшла со стены и уехала с отцом Григорием в княжеские терема.

Началось долгое противостояние. Попытка Дамора и других гонцов пройти через печенежский стан закончилась неудачно. Трое из них были схвачены печенегами и убиты ясным днем на глазах у защитников города. Сам Дамор со своим спутником Климом едва избежал такой же участи. В полночь они выбрались из крепости через тайный лаз и ужами поползли к Днепру — здесь становище печенегов было самым узким. Но не проползли и пятидесяти сажен, как наткнулись на вражеский дозор. Силы были неравными. На Дамора сразу налетели три печенега. Но Дамор был смел, искусен и быстр. Его меч дважды сверкнул, словно молния, и два печенега упали. Он тут же метнулся в сторону и сразил одного из печенегов, который нападал сбоку на Клима. Еще три печенега налетели на Дамора. Он сразил двоих, но третий достал Дамора и ранил его в левое плечо. От становища бежали еще несколько печенегов. Однако Дамор и Клим успели отойти к крепостной стене и скрыться в тайном лазе. От большой раны Дамор истекал кровью. Клим и воевода Посвист повели Дамора в казарму на попечение лекарей.

Защитники города потеряли надежду получить помощь извне. Неудача Дамора опечалила Ольгу. Но теперь ее дух было нелегко сломить. Не удавалось печенегам сломить дух и защитников города.

День за днем печенеги рвались на крепостные стены. Но на каком бы участке они ни шли на приступ, всюду перед ними появлялись княгиня Ольга и протоиерей Григорий. Вид Ольги уже устрашал печенегов, и потому каждый хотел поразить ее стрелой. Но все они, не признаваясь в том друг другу, как только начинали натягивать тетиву лука, так ощущали в руках дрожь, а на глаза наплывал туман, и стрелы летели невесть куда, но только не в цель. Даже самые меткие и сильные стрелки не могли поразить пурпуроносную. Нет, у них не дрожали руки, тетиву они натягивали мощно, и туман не застилал им глаза. Но всякий раз они видели над целью парящее загадочное существо в образе человека, и тот своим крылом отводил от княгини летящие стрелы. В том никто из стрелков не признавался, и даже сам князь Куря не смог бы заставить их признаться, что они видели нечто божественное. Но так оно и было. Не устоять бы княгине Ольге и отцу Григорию, ежели бы над ними не витал архангел Михаил, архистратиг и защитник всех православных христиан.

Конечно, князь Куря не знал, что он привел свою орду под город, коему дал жизнь апостол Андрей Первозванный, и что с позволения Всевышнего город оберегал от врагов архистратиг, архангел Михаил. За первый же месяц осады Киева почти все печенежские воины и даже сам князь Куря видели божественного защитника киевлян архангела Михаила. Он не только отводил летящие стрелы от княгини Ольги и отца Григория, но и брал в руки меч, которым владел отлично. И в те часы, когда печенеги пытались подняться в двадцатый, в тридцатый раз на стены, они видели архангела Михаила среди защитников города. И каждый раз он был там, где печенеги вот — вот могли овладеть стеной.

Печенежских воинов обуял страх. Их племенным вождям нужно было тратить много сил, дабы заставить воинов идти на приступ. Печенегов пугало и то, что огненные стрелы последнее время не долетали до цели, словно кто-то их останавливал в полете, и они падали в ров с водой. Сам князь Куря пускал в город стрелы и видел, как они, словно переломившись в полете, медленно летели вниз и угасали. Куря и в княгиню Ольгу целился не раз. Но лишь только тетива натягивалась под его сильной рукой, пурпурный плащ пропадал из видимости и вскоре появлялся далеко от того места, куда улетала стрела. И тогда князь приходил в ярость и пускал стрелы одну за другой неведомо куда. Он призывал к себе лучших стрелков из лука и заставлял их сразить княгиню. И когда они терпели неудачу, бил их плеткой. А одному из лучников после дюжины неудачно пущенных стрел с криком и воплем отрубил руку.

Княгиня Ольга видела потуги врагов. И стрелы, кои летели в нее, видела. Но с того часа, как она надела пурпурный плащ, как отец Григорий призвал на помощь архангела Михаила, она не испытывала чувства страха, не думала о себе и не береглась. Она берегла свои силы только для того, чтобы каждый день с утра и до вечера быть рядом на крепостной стене с воинами, которые, не щадя сил и жизни, отбивали десятый, двадцатый, тридцатый приступы. И было так, что силы покидали воинов, что они истекали кровью, но стоило им увидеть княгиню — матушку, как вновь у русичей появлялись сила и отвага, и вновь они, не дрогнув, отбивали врага.

Князь Куря наконец потерял всякую надежду овладеть Киевом силою и решил взять горожан измором. Жаркое лето было в разгаре, помощи осажденным ниоткуда не прибывало. Еще пять гонцов, которые пытались ночами пройти через вражеское кольцо, были схвачены и на виду у горожан зверски замучены. Их привязывали за хвосты к двум лошадям, вначале били плетьми кому не лень, а потом пускали коней вскачь и раздирали на части.

Печенежский вождь рассчитывал на то, что в Киеве вот-вот наступит голод, начнется мор и тогда горожане сами распахнут ворота.

Голод и впрямь стоял на порогах домов киевлян. Уже был порезан весь скот, пошли под нож лошади. Хлебные закрома как простых горожан, так и у богатеев поочистились до последнего зерна. Были съедены все запасы великокняжеского двора. В тихие и жаркие июльские дни, когда в город не летели стрелы, когда печенеги не лезли на стены, горожан вдруг обуял страх близкой и страшной голодной смерти.

Язычники, доведенные голодом до отчаяния, попросили у верховного жреца воли умыкнуть нескольких молодых христианок и принести их в жертву Перуну.

— И тогда мироправитель сжалится над нами и пошлет избавление от смерти, — молили близкие к Богомилу жрецы.

Он благословил их на злое деяние, зная заранее, что все принесенные в жертву Перуну будут потом съедены идолянами. Но, дав волю жестокосердным жрецам, он подумал о том, что опять внесет раскол в мирные отношения с великой княгиней. И чтобы как‑то отдалить злодеяние, Богомил повелел зачинщикам ждать его особого слова.