Большой погром - Василий Сахаров

– Уничтожить! – указал я на врагов. – Это убийцы!

– Понял!

Войтех стал раздавать приказы и стягивать к шатру резервную половецкую сотню, варогов и дружинников. Однако мы опоздали. Убийцы поняли, что их раскрыли, и над лагерем разнёсся истошный крик священника, который поднял над головой тяжёлый деревянный крест:

– Nobiscum Deus!!![3]

Для убийц этот клич стал сигналом к действию, и они начали разбегаться по лагерю. В руках у них появились кинжалы, а священники, которые, судя по всему, тоже были воспитанниками Тевтонского ордена, словно дубинами, орудовали крестами.

Степные всадники, сопровождающие делегацию, растерялись. Они ничего подобного не ожидали, а убийцы двигались быстро и били без сомнений. Всякий, до кого они дотягивались, умирал. Каждый удар в цель, и за минуту фанатики убили два десятка воинов, а одна группа, полтора-два десятка бойцов, бросилась к моему шатру.

Телохранители встретили убийц на подходе, и завязалась схватка. У меня в охране только опытные воины, это понятно, и я ожидал, что варяги и вароги перебьют врагов. Но не тут-то было. Германцы оказались не хуже. Видимо, гохмейстер Иоганн фон Сванден или Вольфганг фон Изенберг, главный наставник убийц, послали против меня элитных бойцов. В итоге несколько человек смогли пробиться ко мне, и я, сам того не ожидая, оказался один против трёх противников. Вроде бы вокруг много наших воинов, но их сковали боем, и они оказались в стороне.

Как ни странно, меня это обрадовало. Давно не рисковал жизнью, и от этого стала пропадать острота восприятия мира. Привык посылать на смерть других, а сам в стороне. Но сейчас всё иначе. Боя не искал, он сам меня нашёл, и это очередное испытание судьбы.

Я встал с кресла. Левой рукой сбросил приметный красный плащ, а правой выхватил верный клинок и шагнул навстречу убийцам.

Враги атаковали одновременно, с разных сторон. Первый ударил длинным стилетом, и он был хорош, быстрый и вёрткий боец, настолько, что я едва успел отступить, и остриё вражеского клинка просвистело в паре сантиметров от моего лица. Второй попытался достать меня дубиной с несколькими острыми стальными шипами, и я снова уклонился. А третьего смог подловить. Нанося косые удары слева направо и справа налево, он вертел два широких ножа, и я достал его длинным выпадом. Мой меч проскользнул сквозь стальную метель, которую убийца пытался создать, и вскрыл его грудную клетку.

– Один готов. – Вспоминая наречие саксов, я выдернул меч, стряхнул с него капли крови и встал в защитную стойку.

Фанатики переглянулись, и один ответил:

– Всё равно тебе конец, проклятый колдун. Мы достанем тебя, чего бы нам это ни стоило.

– Нет, – наблюдая за противниками, которые стали обходить меня с флангов, с явным намерением атаковать одновременно, усмехнулся я. – Сегодня не ваш день и умрёте вы.

– Мы к этому готовы, и даже если погибнем, окажемся в раю, рядом с ангелами, по правую руку от Господа, а за тобой придут другие.

Сказав это, он прыгнул на меня, а его напарник метнул дубинку. Я такого не ожидал, но отбил её мечом, а затем встретил противника клинком. Еле успел, увернулся от стилета и упал. Меч отлетел в сторону, зато я остался жив. Перекатом ушёл в сторону и поднялся.

Убийцы приближались. Один безоружен, как и я. У другого стилет, и он закричал:

– Вот теперь тебе точно не уйти от кары Господней, и я стану Его орудием!

«Дурачок», – совершенно спокойно подумал я о словах радостного фанатика и замер.

Взмах клинком! Ещё один! Враг всё ближе, и когда он в очередной раз атаковал меня, я метнулся навстречу, перехватил его кисть и резко её выкрутил. Он ещё не понял, что произошло, а я уже оказался за его спиной, продолжил выкручивать руку, и раздался сильный хруст.

Убийца заорал от боли, и в этот момент приблизился второй фанатик. Медлить нельзя, и я отступил, толкнул на него покалеченного подельника и сделал шаг назад. Здоровяк поймал своего товарища, и они опять двинулись ко мне. Но было поздно. Щёлкнули арбалеты, и в тело каждого убийцы вонзилось по две стрелы. Подоспели вароги, которые не медлили, сразу устранили основную угрозу.

Подобрав меч, я осмотрелся. Бой закончен, все убийцы погибли, а мы потеряли больше пятидесяти воинов. Плохой размен, на мой взгляд, и я подозвал ближайшего варога с арбалетом. Это был Вацлав, который работал по Европе и помогал де Ге.

– Вождь? – Он слегка поклонился.

– Знаешь, кто они такие? – Носком сапога я пнул тело мёртвого фанатика.

– Да.

– Собери новую группу из варогов, посоветуйся с ближними людьми Свойрада и найди мне их логово.

– Будет сделано, вождь.

Вацлав снова поклонился и отступил в сторону, а я прошёлся по лагерю, поговорил с командирами сотен и вернулся в шатёр к планам по встрече крестоносцев.

Херденау. Лето 6660 от С. М. З. X.

Германцы приближались, и наше войско стало стягиваться к деревушке Иоганнсфельд, возле которой мы собирались встретить крестоносцев и местное ополчение. Место хорошее. Деревушка на тракте между Гамбургом и Бременом. Слева – болотистая низменность. Справа – рощи и поля. Иоганнсфельд на холмах, между ними дорога. Начинаем сражение в обороне, встречаем противника, отбиваем его натиск и переходим в контрнаступление. Таким был мой план, который одобрили все командиры и вожди. Самый идеальный вариант. Однако битва началась совсем не так, как мне думалось, и произошла возле другой деревушки, которая называлась Херденау.

Вражеские полководцы, пока шли по родным землям, окончательно рассорились и разделили свои силы. В авангарде двигался Конрад Гогенштауфен. За ним, в центре, герцог Бертольд Церингенский. А третий германский военачальник, маркграф Оттон Мейсенский, в арьергарде. На начальном этапе каждый был сам по себе, и Конрад Гогенштауфен, младший брат покойного императора, узнал о том, где мы его поджидаем. После чего по совету опытных военачальников не стал наступать в лоб, а решил обойти нас по флангу.

Вечером преданные ему воины, в основном имперские рыцари, дворянские дружины из Швабии, Саксонии и Тюрингии, аквитанцы, тамплиеры, тевтонцы и ополчение Гамбурга свернули с тракта. Начался ночной марш, и они вышли совсем не туда, куда собирались. Вместо замка Бауден, который должен был стать их опорной точкой, они оказались в Херденау, нависли над нашим правым флангом и столкнулись с конной тысячей Ечеди.

Непонятно, как Ечеди и его воины оказались вблизи Херденау, в пяти километрах от того места, где должны были находиться. То ли тысячник решил отсидеться в стороне от грядущей битвы, то ли заплутал, как германцы. Теперь уже не узнать, ибо он погиб почти сразу, а его тысяча попала под удар конных храмовников и, потеряв половину воинов, отступила.