Темные самоцветы - Челси Куинн Ярбро

Отец Погнер кашлем прочистил горло и тоже встал, не сводя глаз с ненавистных ему азиатских черт сановного царедворца.

— Россия — страна суеверий и дикарей, — заявил он громогласно. — Вы называете себя христианами, но лишь для того, чтобы цивилизованная Европа поверила, будто ваш царь Иван являет собой нечто большее, чем варвар-завоеватель. Ваша Церковь гниет заживо, что доказало падение Константинополя. Господь послал своих ангелов защитить Папу и Рим, но вашего патриарха изгнали из града, где он сидел, и лишь из милости его теперь терпят в Иерусалиме. Вывод ясен всем, у кого имеется разум, а у вашего царя Федора мозгов не больше, чем у десятилетнего ребенка, и от него столько же проку!

Опешивший Годунов не знал, гневаться ему или смеяться. Уж не рехнулся ли старый дурень? Неужто не понимает, что подобные речи могут стоить ему головы?

— Зачем же вы сюда ехали, если так ненавидите нас? — спросил он с изумлением.

— По велению Господа, — объявил отец Погнер, и глаза его засияли. — Каждому из нас вышней волей даровано свое бремя. Церковь и король Стефан направили меня к вам к вящей славе Господней, и вот я тут. — Он истово перекрестился, явно любуясь собой. — Тем, на кого Господь уповает, посылаются наиболее трудные испытания. А потому мне и выпала честь служить Господу именно здесь — в дикой России, дабы возжечь в ней свет истинной веры.

— Свет истинной веры, — повторил задумчиво Годунов. — Только это, значит, вас и заботит? — Он приложил ко рту кончики пальцев и медленно выдохнул воздух сквозь сжатые губы. — Ну, и как же мне с вами прикажете быть? Вы полагаете, что Господь послал вас сюда, чтобы испытать вашу преданность? Однако кое-кому представляется, что вы просто шпионите тут. И Никита Романов, например, хочет выслать вас из страны — со всеми вашими сотоварищами. А Василию Шуйскому более желательно заключить вас в тюрьму. Но они не имеют таких полномочий, ибо не ведают вопросами, связанными с иностранцами. Зато ими ведаю я. — Он поднялся с места и встал у окна, глядя на царский терем, углом выступавший из-за соседних хором.

Лето было в разгаре, и июльское солнце словно бы подновило Кремль и Красную площадь. Краски дня сделались ярче, а купола собора Богоматери Заступницы празднично засверкали. Воздух полнился бодрым гомоном и густым рыночным духом.

Отец Погнер хотел было промолчать, но затем решительно поджал губы.

— Надо мною властны лишь Господь, Римская церковь и мой король. Вы и вам подобные мне не указ.

Если бы не новая дерзость, Годунов, возможно, и отпустил бы иезуита, но эта капля переполнила чашу. Он резко повернулся и прошел к письменному столу.

— Вижу, вы и дальше намерены уходить от ответов, но я найду способы их получить. А также поговорю с другими членами польской миссии. Предупреждаю: если их слова с вашими разойдутся, вам придется несладко.

— Почему вы решили, что имеете право допрашивать меня, Годунов? — возмутился отец Погнер. — На каком основании все это происходит? Я как-никак посол польского короля и нахожусь под защитой польской короны.

— Возможно, возможно, — ответил с тонкой улыбкой Борис. — Но кто это подтвердит? Ваши подчиненные? Они могут быть с вами в сговоре. Остается лишь Ракоци, но тот в бегах и, заметьте, не без ваших стараний. — Он дал знак двум стражникам, застывшим возле дверей, подойти к отцу Погнеру и скучающим тоном распорядился: — Отведите этого человека в желтый чулан и не выпускайте оттуда. Позаботьтесь, чтобы его кормили.

Стражник постарше поклонился и сноровисто ухватил католика за руку. Тот был настолько ошеломлен неожиданным поворотом событий, что позволил безропотно себя увести.

Оставшись один, Годунов опять подошел к окну и стал прикидывать, как далеко мог продвинуться английский обоз. Прошло уж тринадцать дней, но никаких сведений от британцев не поступало, так что он не солгал отцу Погнеру, сказав, что не знает, где находится Ракоци. Известий, правда, не было и от конников, ускакавших в сторону Польши. Это радовало, ибо не давало ему основания расширять зону поисков беглеца, чего настойчиво требовали и Романов, и Шуйский. Телеги движутся медленно, а верховые проворны. Им ничего не стоит нагнать англичан, которым еще надо будет за Вологдой переправляться через Сухону. Борис удрученно вздохнул и не в первый раз за прошедшую неделю подумал, не ошибся ли он, решив остаться в Москве, вместо того чтобы вместе с Ракоци попытаться добраться до беломорского порта и уплыть подальше от России.

В дверь постучали, вошел старший стражник.

— Ваша милость, инородец скандалит. Требует бумаги, чернил — хочет жаловаться польскому королю и Папе Римскому.

— Жаловаться? Хорошо, пусть строчит. — Борис махнул рукой, давая понять, что ему это безразлично. — Завтра я разберусь с ним. — Он снова вернулся к письменному столу и, собрав все документы в одну стопку, хлопнул по ним ладонью. — Все остальное — и самое главное! — кроется тут.

— Что-то не так? — испуганно спросил стражник. Как человек, не умеющий ни читать, ни писать, он с опасливым недоверием относился ко всякого рода бумагам.

— Почему? — вопросил вдруг Борис, откидываясь на спинку высокого жесткого стула. — Почему я чувствую себя зверем, которого гонят в ловушку? — Он резко подался вперед и упер локти в стол. — Кто охотник? Никита Романов? Васька Шуйский? Царь Федор? Кто? Как мне это узнать?

Стражник попятился к двери.

— Мне остаться здесь или лучше выйти, Борис Федорович? — спросил жалобно он.

Борис взглянул на него.

— Лучше выйди. — Он тряхнул головой. — Только сначала подай мне сладкого и очень крепкого чаю.

Двумя часами и четырьмя опустевшими чашками позже он резко сдвинул бумаги в сторону и издал торжествующий клич. Разрозненные сведения, никак не желавшие смыкаться в единое целое, после кропотливого изучения выстроились в безукоризненную цепочку. Борис помотал головой и хватил по столу кулаком.

В дверь сунулся озадаченный стражник.

— Случилось что?

Борис пророкотал.

— Шуйские! — Он умолк, уставившись в одну точку.

— Борис Федорович, — осторожно окликнул стражник, страшась боярского гнева.

— Тащи всех сюда. Василия, Дмитрия, Ивана с их дядькою Михаилом, а также их сродников — Анастасия с Игорем. Всех скопом, немедленно! — Борис резко вскинулся. — Ты слышал, что я приказал?

— Шуйских? — переспросил стражник, не веря ушам. — Всех сразу? Но в Москве проживают только Василий, Дмитрий да Анастасий. Михаил — в Новгороде, Иван — в своей вотчине, а куда занесло Игоря, и придумать нельзя: он ведь известный пьяница и распутник.

— Веди, кого сможешь. Начни с Василия — его терем рядом. Действуй быстро, пока их не предупредили. Ступай же! Ступай! — Борис в возбуждении бил по столу кулаками.

Стражник выскочил из кабинета, лихорадочно соображая, кого взять в команду. Шуйские что медведи — их с кондачка не возьмешь. Перекрестившись на иконы, он побежал к казармам.