Цвет греха. Чёрный - Александра Салиева

из всех, несмотря на бытующее мнение о несмышлённой малышне. Чем старше становятся дети и чем больше чувствуют своё превосходство в этой жизни перед теми, кто ниже уровнем финансового и социального статуса, тем громче становятся их образы и поведение. Каждый ощущает себя грёбанным центром всей вселенной и собирается это показать и доказать абсолютно всем.

До сих пор не верится, что я сумела здесь учиться…

Как и не верится в то, что всё позади.

Или не совсем?

Толпа девушек у беседки, моментально заметивших моё появление, выдаёт слишком уж явный интерес к моей когда-то невзрачной персоне, чтоб я могла обмануться иллюзией того, будто всё не так уж и плохо. Последующее появление Лаль лишь добавляет к этим сомнениям новые.

— Не оборачивайся и не останавливайся, — стараясь не шевелиться губами, на пониженных тонах в лучших шпионских традициях сообщает мне она, подхватывая под руку, спешно утягивая за собой, ускоряя шаг в направлении прямо противоположном беседке. — Идём.

Если уж на то пошло, мои неотступные церберы и на этот раз со мной, а значит ничего реально катастрофического мне грозить не может. Но всё равно послушно следую за ней.

— Что-то случилось? — изображаю удивление.

На самом деле удивляться я давно устаю. Как и поражаться всему тому, что может происходить в пределах территории данного учебного заведения. Быть может, если бы я спала хотя бы часть из последних ночей, я бы ещё нашла в себе силы для видимого энтузиазма. Но я не спала. А сил тоже нет. Всё, что у меня есть — зияющая пустота, забравшаяся так глубоко и прочно в мою грудную клетку, что не вытащишь и не избавишься.

— Если не хочешь делиться впечатлениями о том, насколько большой член у твоего опекуна, как они то себе представляют, лучше просто делай, как я говорю, — усмехается девушка, продолжая упорно тащить меня за собой ближе к главному корпусу школы.

Чуть не запинаюсь на ровном месте.  Заново о своих сопровождающих, тактично держащихся чуть поодаль от меня, вспоминаю. Начинаю даже испытывать к ним симпатию, раз уж оба успешно и продолжительно делают вид, будто ничего такого не слышат.

— Насколько… что? — откровенно фигею, вернув внимание к Лаль.

Честно говоря, ожидала что-то об известиях о местных сплетнях, посвящённых тому, как грязно и бесстыдно я сплю с будущим заключённым и то что так нам обоим и надо по заслугам.

Но, судя по всему, никто… не в курсе?

По крайней мере, о полиции.

— Нет, мне конечно и самой интересно, я тоже в тотализатор вложилась, но мы это можем и попозже с тобой вдвоём обсудить, когда ты от шока отойдёшь, — хмыкает Лаль.

От шока я не отхожу.

Впадаю в ещё больший!

— Вы сделали ставки? На размеры анатомии моего опекуна? — сама не верю что произношу такое вслух.

Если бы я стала зомби, моя челюсть давно б валялась раздавленной под нашими шагами.

Глава 30.2

— Всем интересно, что поделать? — беспечно пожимает плечами Лаль.

— Всем интересно? — переспрашиваю. — Серьёзно?

Кажется, у меня начинается дёргаться глаз.

— А что? Ни у одной из нас такого мужика нет. Лучшее, что со всеми тут могло случиться, это ребятки из спортивной лиги. Да и то не такое уж и лучшее, особенно если сравнивать с твоим опекуном, который их как котят на моей лужайке раскидал. Не всем так везёт, как тебе, — нисколько не смущается моего обвинительного взгляда и присутствия посторонних юная госпожа Юксель. — И раз уж у нас нет, а у тебя есть, так хоть о чужом помечтаем, — нагло хихикает.

Закатываю глаза.

Вот…

Вместо тысячи слов!

Преимущественно, нецензурного характера.

— Да ладно тебе, чего ты так распереживалась? — фыркает Лаль. — Зато точно понятно, что Каан тебя не интересует, — опять хихикает.

Шумно выдыхаю. Вдыхаю заново. Призываю себя к спокойствию. И тому состоянию, где ровным счётом не так уж и важно, кто что и для чего говорит обо мне.

Хотя…

— То есть шлюхой они меня не считают? — уточняю.

Не чтоб меня данный факт мог особо сильно задеть. Скорее, необходимо знать для статистики. Не собственной испорченности. Всех тех, кто учился вместе со мной.

— Я бы сказала, скорее завидуют, — улыбается девушка, отпуская мою руку, но лишь для того, чтобы взяться обеими за тяжёлую дверь центрального входа. — Да и кто из нас не шлюха? — спрашивает, но в ответе не нуждается. — Если не в самом деле, так в своих влажных розовых мечтах. С таким мужиком, как у тебя, не грех и шлюхой побыть. Тут каждая первая не отказалась бы.

Всё...

Шах и мат.

А я ведь, между прочим, тоже женщина!

Тогда почему эта логика мне не поддаётся?

— К тому же, совсем не интересно называть шлюхой ту, кто этого не отрицает. Ты ж больше не невинная трепетная лань, чтоб тебя доставать такой фигнёй? — подталкивает внутрь здания меня первой Лаль.

Школьные коридоры пусты, её голос разносится среди пространства с гулким эхом, и я рада, что наш разговор на этом себя исчерпывает. Мои надзиратели и ангелы-хранители в одном лице остаются в коридоре. Дверь в нужный класс я открываю сама. Правда, и тогда не спешу входить. Притормаживаю на пороге.

— А какую ставку сделала ты? — спрашиваю у Лаль, обернувшись.

На лице девушки расползается великодушно-снисходительная усмешка.

— Разумеется, на самую верхнюю цифру, — важным тоном сообщает она.

— Самую верхнюю из каких? — не понимаю.

— Как это из каких? — возмущается Лаль. — Из тех, что в специальной таблице по определённым учёными данным согласно этнической принадлежности человека.

Даже специальные таблицы на такой случай существуют?!

— М-мм… — выдавливаю из себя, отворачиваясь.

Но и тогда не ступаю дальше шага. Разворачиваюсь к однокласснице обратно.

— Ладно, можешь всем сказать, что ты победила, — выдаю с насмешкой, прежде чем войти в класс.

Раздавшийся за моей спиной восторженный визг я успешно игнорирую. В помещении, помимо нас, присутствуют два учителя, вот