Цвет греха. Чёрный - Александра Салиева

прищуривается он, внимательно разглядывая меня, прежде чем проглотить очередную порцию съестного.

Напрягаюсь. Забываю о салате, к которому тянулась прежде.

Он же не станет сейчас ставить мне в упрёк мой утренний побег? А то ведь оправдываться придётся.

Не приходится.

По крайней мере, по этой части.

Приходится по другой!

И не за себя.

— Когда я в последний раз уходил на работу, ты сама меня охотно выставила за дверь. И всё было в норме. Так? — спрашивает мужчина, выдерживая паузу.

Киваю. Заранее чувствуя подвох и то, к чему он ведёт.

— Напиваться в моём кабинете, насколько я понимаю, в твои планы на тот момент не входило. Что произошло после моего ухода, Асия? — вопросительно выгибает бровь.

И вот что сказать?

А нечего.

Молчание — тоже ответ.

Вот и молчу.

— Только не пытайся придумать что-то вроде того, что именно поэтому и выставила меня за дверь, потому что собиралась пуститься во все тяжкие и надо было срочно от меня избавиться, — добавляет он с неприкрытой ухмылкой.

— Да не выставляла я тебя за дверь! — возмущаюсь, а то уже во второй раз мне это нахально припоминает.

Сказать-то в оправдание всё равно же нечего. Особенно, по той части, где придётся сдавать ту, которая умоляла её не увольнять.

— В самом деле? — не сдаётся в своей правоте опекун. — Может, камеры видеонаблюдения тогда вместе посмотрим, раз ты на этом настаиваешь? Всё равно собирался это сделать после нашего отсюда возвращения, но решил сперва узнать твою личную версию.

Вот же…

Гадство!

Не скажу, пока он предоставляет такой шанс, и сам всё узнает.

Не факт, что не будет ещё хуже потом…

А то, что именно так и случится, уже ни капельки не сомневаюсь!

Как я могла забыть про камеры?! Их же почти по всему дому напихали, с тех пор, как в особняке появился служащий персонал.

А раз так…

— Ладно, ты прав, — сдаюсь.

Не настолько смело и быстро, чтобы сразу продолжить. Сперва приходится собраться с духом. Нет, не для того, чтобы нажаловаться. Чтобы не особо зазорно было скатиться до банальной и жалостливой мольбы.

— Только, пожалуйста, не выгоняй Шуле! — в порыве своей просьбы, придвигаюсь к нему ближе и обхватываю мужские ладони.

Помогает…

Да никак особо это не помогает.

Слишком знакома мне та непреклонность, с которой способен смотреть на меня в ответ беспроглядно чёрный взор, чтобы я могла обмануться его встречным молчанием, пока Адем Эмирхан делает свои выводы из моей скупой реакции и слов.

— Ну, пожалуйста, я тебя очень прошу! Ей нужна эта работа, и если ты её уволишь, куда она пойдёт? Знаешь, как трудно молодой девушке найти нормальную работу в Стамбуле? — восклицаю в сердцах. — Да ещё и с проживанием и питанием. Пожалуйста, Адем, не делай этого, я что угодно сделаю, если ты согласишься со мной!

Кажется, скатываюсь до откровенного шантажа. Но это не так важно, как то, что моё предложение, очевидно, находит отклик.

— Что угодно? — заинтересовывается мужчина. — Уверена? — не то что не верит, скорее напоминает обо всей тяжести и возможных последствиях моей неосторожной реплики.

Но что уж там.

Не в моих правилах сдаваться!

— В пределах разумного, — отзываюсь настороженно.

А то с него станется придумать нечто такое, отчего вся моя психика опять прикажет жить долго и отдельно от своей хозяйки.

— Нет уж, дала слово — держи, — отказывается от вероятности послаблений коварный опекун.

Воцарившаяся следом пауза кажется отсчётом до моего последующего очередного приговора.

Ну и…

— Ладно, твоя взяла! — окончательно сдаюсь.

— Превосходно, — хмыкает он. — Всё равно весь домашний персонал с этого дня на твоё усмотрение. Можешь хоть всех заменить или не заменять никогда, на твоё усмотрение. Поступай, как считаешь необходимым. Разумеется, после согласования со мной и с службой безопасности во избежание различных недоразумений, — заканчивает великодушно.

С моих губ срывается разочарованный вздох. Просто потому, что очень уж дорого, оказывается, я за возможность оставить Шуле заплатила. Знала бы заранее… Но я ведь не знала… А теперь…

Да и ладно!

Несмотря на то, что после моей реакции по его губам скользит победная усмешка и он возвращается к своей еде. Ненадолго.

— Есть кое что ещё, что я хотел бы с тобой обсудить, — обозначает коротко, откладывая столовые приборы.

Опять напрягаюсь. Очень уж серьёзно звучит его голос.

— Что? — следую его примеру.

Вместо пояснений он протягивает мне раскрытую ладонь. Не возражаю, послушно делаю, как велено. Поднимаюсь и пересаживаюсь иначе. Вовсе не потому, что он так захотел. Скорее и самой так будет спокойнее. Не ошибаюсь. После того, как его руки обнимают за талию, делясь своим теплом, последующее воспринимается не так уж и жутко, как могло бы:

Глава 29.3

— Ты и сама знаешь, где и в каких условиях вырос я и мои братья. Ни один из нас добротой, всепрощением и способностью к состраданию не отличается. Ты же помнишь Эву? — спрашивает, но в ответе не нуждается. — Она дочь нашего кровного врага. Кай забрал её у него, чтобы отомстить и сравнять с землёй этого человека. Именно забрал, Асия. Посреди ночи, из их дома. Дом он тоже забрал. Как и всё то, что у них было. Лишил всего.

Никак не комментирую. Задумываюсь о том, что на месте Эвы я бы тоже этот экземпляр противоположного пола сдала в полицию в таком случае. А может ещё что похлеще бы придумала, появись у меня такая возможность.

— Невеста, которую Айзек украл на свадьбе — Нина. Она подруга Эвы. Они познакомились во время тех событий, о которых я упоминал. Познакомились не лучшим образом. Её брат — полицейский, с Айзеком у него свой счёт, Нине просто не повезло оказаться между всем этим, — продолжает рассказывать мужчина, а я невольно прижимаюсь к нему крепче, стараясь не очень близко воспринимать всё то, что слышу. — Сомневаюсь, что девушка увидит хоть один признак цивилизации в ближайшие месяцы,