От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. - Виктор Гаврилов

Но были оценки и противоположного плана. Так, по мнению офицерских кругов из Верховного командования вермахта, учитывая чрезвычайно трудные географические и климатические условия в Финляндии в данное время года, нельзя измерять мощь армии обычными масштабами. Одновременно высказывалось большое удивление по поводу того, что Советский Союз не дождался весны, а стал разрешать финский вопрос «в таких ужасных условиях». Однако, несмотря на эти обстоятельства, антисоветски настроенные политики и военные специалисты не только в Англии, Франции и Америке, но и в Германии начали злословить по поводу военной мощи СССР, что создало соответствующее впечатление у мировой общественности[691].

Необходимо также сказать, что до Красной армии никто не прорывал такую укрепленную и глубоко эшелонированную оборону, какой была линия Маннергейма, причем в крайне неблагоприятных и сложных климатических условиях и условиях местности.

Завершившаяся война при всех неудачах показала высокие боевые качества советских солдат. «Русский пехотинец, – писал Маннергейм в своих воспоминаниях, – был героическим, стойким…»[692]. Именно эти качества обеспечили в конечном счете благоприятное для СССР окончание войны. Стойкость и героизм советских воинов были отмечены правительственными наградами: около 50 тыс. бойцов, командиров и политработников были награждены орденами и медалями СССР; свыше 400 человек стали Героями Советского Союза; ряд соединений и частей были удостоены орденов Ленина и Красного Знамени[693].

В результате войны СССР существенно укрепил свои северо-западные рубежи и безопасность Ленинграда. Красная армия приобрела богатый опыт ведения крупномасштабных операций и боевых действий в особых условиях Северо-Западного театра.

Вместе с тем для Советского Союза эта война явилась важным фактором, который заставил военно-политическое руководство критически оценить действительное состояние Вооруженных сил и наметить меры для повышения боеспособности армии и флота. Существенные просчеты, допущенные военно-политическим руководством в оценке обстановки, планировании и ведении операций, отсутствие опыта и слабая профессиональная подготовка личного состава привели к крупным потерям в живой силе и технике.

Поэтому большое значение для последующего улучшения боевой готовности Красной армии имел анализ итогов и опыта войны, которая вскрыла ряд негативных сторон в состоянии вооруженных сил. Это касалось их обучения, организации, управления войсками, тактики действий[694].

1940 год начался для СССР в чрезвычайно неблагоприятных условиях. В результате заключения пакта о ненападении с Гитлером и последовавшим затем разделом Польши Советский Союз фактически оказался по одну сторону баррикад с государствами-агрессорами – Германией, Италией и Японией. Несмотря на то, что заключенный договор значительно укрепил безопасность СССР, он одновременно окончательно поставил Сталина и его режим в политическую изоляцию со стороны стран западных демократий. Положение еще больше усугубилось после начала в декабре 1939 года войны с Финляндией. Западные лидеры, и без того видевшие в Сталине союзника Гитлера, немедленно ухватились за возможность проучить советского диктатора. Советский Союз был исключен из Лиги Наций, против него были приняты различные санкции. Американская администрация ввела против СССР так называемое «моральное эмбарго» на вывоз товаров в СССР и предоставила Финляндии заем в 40 млн долларов. В западном общественном мнении нарастали антисоветские настроения.

Планы Гитлера о нападении на западные державы стали известны еще в начале 1939 года. 24 января 1939 года министр иностранных дел Великобритании лорд Галифакс в конфиденциальном порядке информировал президента США о том, что Гитлер «рассматривает вопрос о нападении на западные державы в качестве предварительного шага к последующей акции на Востоке». Указав на то, что имеет место ухудшение германо-голландских отношений, Галифакс писал, что оккупация Германией Голландии и побережья дала бы Гитлеру возможность парализовать Францию и диктовать Англии свои условия[695].

В телеграмме английскому послу в Вашингтоне от 28 января 1939 года Галифакс изложил содержание обращения английского правительства к правительствам Франции и Бельгии по этому вопросу. Он подчеркивал, что «стратегическое значение Голландии и ее колоний настолько велико, что германское нападение на Голландию, по мнению правительства Его Величества, должно рассматриваться как прямая угроза безопасности западных держав»[696].

Однако затем эти опасения, казалось бы, не получили своего подтверждения. Экспансия Гитлера пошла в восточном направлении – последовало нападение Германии на Польшу. Объявление Англией и Францией войны Германии вылилось в состояние «странной войны» на Западе.

Франция в сентябре 1939 года мобилизовала около 5 млн человек, из которых непосредственно в армии находилось около 2,5–3 млн человек. Всего было развернуто до 85 дивизий[697].

Отмобилизованные армии заняли позиции на границах, но не предпринимали хоть сколько-нибудь активных действий. «Тишину на западном фронте, – писал позднее Черчилль, – нарушал лишь случайный пушечный выстрел или разведывательный патруль. Армии изумленно смотрели друг на друга из-за своих укреплений через никем не оспариваемую „ничейную землю“»[698]. Даже вроде бы бурно начавшаяся война на море начала быстро терять свою активность. Приказом Гитлера флоту предписывалось вести лишь ограниченные действия рейдерами и подводными лодками. Если в первую неделю военных действий немецкие подводные лодки потопили 11 британских судов общим водоизмещением 64 595 т, то во вторую неделю было потоплено 53 561 т, в третью – 12 750 т, в четвертую – лишь 4656 т[699].

С легкой руки французского журналиста Р. Доржелеса эта война стала называться «странной», а Черчилль назвал ее «сумерками войны». В Германии войну на западе в отличие от блицкрига вермахта в Польше именовали «зицкригом», то есть «сидячей войной».