Это (не) ваша дочь, господин маг - Властелина Богатова

— Ты готова?

Адалин загорается, будто только этого и ждала, я вижу её опасения, но любопытства больше.

— Иди ко мне.

Она поправляет волосы, облизывает губы, готовится так, будто собирается в дальнее путешествие.

Привычным движением призываю тьму. Ей уже приходилось наблюдать нечто подобное на той фабрике, когда я запечатывал волну магии Кери. Но сейчас особый случай.

Я сжимаю её плечи, когда сгустки тьмы начинают клубиться у ног и подниматься вверх, нарастая, как кучевые облака.

— Не бойся, будет небольшое давление, и только.

— Мы окажемся прямо в особняке? — спрашивает она, будто до сих пор не верит.

— Да, я выберу место в своём кабинете, чтобы не напугать госпожу Доран и Кери.

Адалин кивает.

— Идём, — командую я, беря её за руку, и делаю шаг в образовавшийся грозовой кокон, увлекая Адалин за собой, слыша нечто наподобии испуганного писка. И всё-таки она не отпрянула, не испугалась и доверительно шагнула за мной.

Чувство вакуума создаёт привычное давление, но оно сходит на нет, когда мы оказываемся в моём кабинете. Адалин начинает осматриваться, раскрыв от изумления рот.

— Вот это да, магия!

— Она и есть, — отвечаю, получив удовольствие от её искреннего детского восторга.

— Фоэрт, это просто, ты… ты такой сильный! Я не думала, что всё так!

Она ещё минуту восторгается мной, а потом мы всё-таки покидаем кабинет и направляемся в зал, освещенный яркой люстрой. Из столовой доносятся голоса гувернантки и Кери. Мы бесшумно проходим туда, держась за руки.

Кери сидит за столом с кружкой чая и булочкой с корицей, госпожа Доран замечает нас первой и сильно округляет глаза.

— Добрый вечер, простите, я даже не слышала, как вы вошли, — начинает извиняться.

— Мама, папа! — радостно восклицает Кери, спрыгивает со стула и бежит к нам.

Я вижу, как Адалин задерживает дыхание, когда я ловлю Кери и она обнимает меня, и испытываю глубокое чувство счастья.

Адалин Ридвон

Мы приехали ко времени к дому бракосочетания. Остался один шаг — записать нашу малышку.

Солнце палило жарко, раскаляя камни красивого здания.

Мы вошли в приёмный зал втроём. Я, Фоэрт и Кери. Кан устроил церемонию заранее, ждали только нас, проводив в большой светлый зал, в котором на мраморных колоннах стояли серебряные вазы с цветами.

— Прошу сюда, — приглашает женщина с высокой причёской, раскрывая красную папку с документами.

Обменявшись с Фоэртом взглядами, мы приближаемся.

На красивой бумаге с золотистыми вензелями красуется имя нашей малышки.

“Кериан Кан”

Дата рождения и имена родителей.

“Фоэрт Кан. Адалин Кан”

Так непривычно видеть это. Свадьбу мы решили перенести, пока у Фоэрта не закончится траур. Но это уже и не важно, мы уже муж и жена, но господин маг мечтает о медовом месяце. Так смешно, обычно девушки склонны к мечтаниям, но, кажется, Фоэрт на этот счёт задумал какие-то планы, которые щекотали моё любопытство, я уверилась, что сюрпризы этот мужчина преподносит ярко. Да такие, что кругом голова от восторга.

Первым ставит подпись Фоэрт, красивым позолоченным пером, а затем моя очередь.

Женщина в дорогом костюме поздравляет нас, и мы покидаем здание, выходя обратно на жару.

Я уже привыкла к тому, что в нашу сторону посматривают окружающие люди. Конечно, мы весьма яркая пара, влюблённая друг в друга до головокружения. Но и потому, что весь месяц о нас писали в газетах, начиная от похищения меня и Кери и заканчивая тем, что я не только наследница усадьбы Ридвон, которую Кан защищал в суде, но и стала его законной супругой. Хорошо, что мне было не до этих громких сплетен, которые гремели на весь Эферфолд. К тому же я приняла факт, что так теперь будет всегда. Обычная провинциалка стала частью самого богатого и влиятельного рода Канов, стала женой Фоэрту Кану, самому успешному и знаменитому магу в столице. О нас будут говорить теперь всегда.

Мой муж — маг! С ума сойти…

Сердце от этого осознания замирает как в первый раз, а по коже бегают мурашки.

Фоэрт останавливается и поворачивается ко мне. Он смотрит так, что я начинаю дико волноваться, будто он узнал о моей маленькой тайне, о которой не могу ему сказать уже больше недели.

Волнительно сжимаю ладошку Кери.

Он поднимает Кери на руки с завидной лёгкостью. Сердце начинает учащённо биться от того, как они смотрятся вдвоём, сразу видно — папа с дочкой. Боже, а я ещё пыталась что-то скрыть!

Кери обнимает его за шею, удивительно, они дружат, как будто и не было этих пяти лет проживания врозь. И пусть Кан не видел, как росла Кери, очень трепетно замечать, как он обходится с ней, будто малышка всегда была рядом.

— Готовы к прогулке на пароходе? — задаёт вопрос нам.

— Да! — выкрикивает Кери.

А я удивляюсь: не думала, что она так любит море. Кан касается моего подбородка, вытаскивая меня из задумчивости.

— Что-то не так? — беспокойно спрашивает, рассматривая наверняка побледневшее лицо.

Я замираю, хочу сказать прямо сейчас, даже губы раскрываю, но не делаю этого. Слишком неподходящее место.

— Я люблю тебя, — произношу я не то, что хочу сказать на самом деле.

— Я знаю, — отвечает он и ухмыляется как мальчишка, который очаровал меня когда-то. А потом наклоняется и шепчет на ухо хрипло:

— Я и сам схожу по тебе с ума.

В животе, куда опускается голос Кана, бархатной вибрацией разливается жар. Боже, совершенно комфортно осознавать, что я воспылала к нему желанием прямо посреди улицы. И этот взгляд — как же красиво играет золотистыми переливами солнечный свет в его радужках глаз, вокруг чёрных точек зрачков.

— Идём, — сжимаю его руку, сплетая свои пальцы с его сильными длинными, и мы спускаемся с порога, направляемся к автомобилю. Кан с вниманием посматривает на меня, неся Кери, но вопросов, к моему облегчению, не задаёт.

* * *

На пароходе меня жутко укачало, так что нам пришлось вернуться домой раньше.

— Прости, я испортила праздник, — поднимаю взгляд, приподнимаясь на диване, и беру стакан с водой, который Фоэрт мне подносит.

— Ничего страшного, мамочка, — обнимает Кери, прижимается к моему боку. — Всё равно было весело!

— Я всё-таки вызову лекаря, — настаивает Кан.

— Не нужно! — хватаю его за рукав.

Фоэрт удивлённо смотрит на меня, но его взгляд тут же сменяется недоверчивым.