Детский мир - Марина Ли

Зверёныш огородами довёл нас до голубого деревянного домика и велел ждать, а сам, поднырнув под металлическую сетку ограды, проскользнул во двор.

– Ты так и будешь молчать и злиться непонятно из-за чего? – спросил дядя Серёжа, стоило моему приятелю исчезнуть из поля зрения.

– Если вам непонятно, то мне остаётся только одно…

– Что?

– Пожалеть вас. Ибо на убогих не обижаются и зла не держат.

Мужчина что-то проворчал себе под нос, а затем ехидно поинтересовался:

– Скажи, вас, женщин, этому в школе учат? – а когда я подняла на него недоумённый взгляд, уточнил: – Есть тайный женский кодекс «Как при помощи слов довести мужика до белого каления»? Признайся, я никому не скажу!

Наверное, он хотел вызвать мою улыбку. И в другой раз я, несомненно, усмехнулась бы. Но не сегодня, когда уставший мозг, измученная душа и недоломанное тело категорически отказывались воспринимать любые шутки. Я присела на деревянную колоду, стоявшую тут же, у едва видневшейся в густой траве тропки, и отвернулась.

– Вижу, что есть, – проговорил за моей спиной Сергей и опустился на землю. Мне хотелось верить, что он, наконец, отстанет от меня с разговорами, но у мужчины были другие планы.

Он вдруг недовольно прорычал что-то ругательное, а затем легко дотронулся до моего колена и выпалил:

– Девочка моя, послушай, я в чём-то определённо накосячил, хоть и не могу понять в чём. Забудь всё, что я тебе рассказал, из меня рассказчик так себе… И прости, если обидел.

– Не обидел, – нехотя призналась я, – Но мне, правда, не очень приятно с вами разговаривать.

– Чё-о-о-о-о-о-рт!!! – взвыл Сергей, лохматя свою соломенную шевелюру. – Мне твоя мать голову оторвёт.

Наверное, его слова должны были всколыхнуть во мне волну каких-то чувств. Любовь, сожаление, нежность, огорчение, надежду… Не знаю, какие-то же чувства испытывают сироты, когда при них говорят о матери. Не о какой-то потенциальной и чужой женщине, а о твоей, персональной, единственной в мире маме. Я прислушалась к пустоте внутри себя и с тоскою подумала, что ничего этого нет. Видимо, орган, который у нормальных людей отвечает за чувства такого плана, мои нанороботы посчитали вредоносным.

– Давайте без этих игр, – мрачно попросила я, ловя напряжённо изучающий меня взгляд. – Если вы думали, что я, услышав о своей матери, растекусь перед вами карамельной лужицей, то либо вы глупы, либо очень плохо меня знаете. У меня были хорошие учителя. Я умею держать лицо.

– Я вообще тебя не знаю, – Сергей вздохнул и, запрокинув голову, посмотрел в уже совсем тёмное небо. – Когда бы я мог тебя узнать?

И снова тишина внутри меня не дрогнула и не отозвалась на слова мужчины.

– Оля, зачем мы здесь? Куда-то бредём с этим смешным мальчишкой, какие-то секреты. Подводные течения… Это всё чужое, совершенно нас не касающееся. Чужие люди, чужая жизнь. Ты не принадлежишь этому месту, пойми.

Я подумала о том, что всё, произнесённое мужчиной, будет верным, только если поменять направленность вектора. Зверь, Северов, Берёза, Тоська, даже Котик, даже Цезарь с Палачом – они были мне ближе и понятнее, чем те люди, которые претендовали на место в моём сердце. Я усмехнулась. Какая ирония судьбы! Ещё недавно я расстраивалась из-за того, что в целом мире у меня нет никого, кроме Тоськи, сейчас же я злюсь, потому что это не так.

Сергей заметил улыбку, скользнувшую по моим губам, и в его глазах полыхнула надежда:

– Одно твоё слово – и мы уйдём отсюда прямо сейчас! – вдохновлённый моей якобы одобряющей усмешкой, продолжил он. – Одно слово, и нас заберут отсюда. Ты же не думала всерьёз, что два маленьких партизана могли взять меня в плен? Вижу, что так и думала… У меня была и есть возможность связаться с лагерем… Веришь?

Я неопределённо качнула головой, решив предоставить мужчине возможность выговориться. Глядишь, узнаю о себе ещё что-нибудь интересное.

– Не спорю, – Сергей осторожно взял меня за руку и погладил прохладные пальчики, – ещё два месяца назад я о тебе даже не думал, давно похоронив в своих мыслях. Да что я? По-моему, тебя похоронил почти каждый в нашем сообществе. Я, например, свято верил в то, что Дед не разнёс здесь всё к чертям, наплевав на все законы и обязательства, только потому, что Анька всё ещё питала какие-то призрачные надежды, а отказывать ей он никогда не умел. Кто бы подумал, что она была права!

– Два месяца назад? – всполошилась я, и Сергей осёкся. – Значит, два месяца назад произошло что-то, что воскресило меня в ваших мыслях?

– На самом деле, полтора… – признался он. – Полтора месяца назад у нас появился свидетель…

Я моментально произвела подсчёты и невесело хмыкнула:

– Что и требовалось доказать.

– Что, прости?

– Полагаю, свидетелем был тот самый генерал, что напал на меня с ножом в дворцовом парке.

– Напал с ножом?

Я отмахнулась от наигранного удивления, как от назойливой мухи. Я так тоже умела. Цезарь настаивал на изучении методов лицемерия и способов вранья, которые он деликатно называл дворцовым этикетом, и продолжила мысленно выстраивать свои подозрения в цепочку, завороженная тем, как ровно ложатся мои мысли. Как гладкие бусины на нитке, одна к другой.

О да, теперь все становится куда понятнее. Сумасшедший в парке не пытался меня убить, он просто хотел проверить, какого цвета у меня кровь. И если бы оказалось, что она красная… Что ж. Подумаешь, ерунда какая – смерть одной глупой девчонки. Как же я сразу не догадалась! Ведь он же тогда спрашивал у меня, кто я – Оська или Тоська. А я удивилась ещё, откуда он про Тень знает.

– Оля! – Сергей тряхнул меня за плечи. – Кто нападал на тебя с ножом?

– Да ладно, – без труда сбросила с себя его руки и поднялась с колоды. – Хватит уже тут наивную простоту изображать. Тот напал, кто вам потом рассказал, что во мне течёт голубая кровь.

– Оль, ну какая теперь разница, как мы узнали? Мы узнали, и всё. Ты жива и здорова. Что может быть важнее этого?

Вот мы и подобрались к нашей основной проблеме.

– Всюду двойные стандарты, – шепнула я.

– Что?

– Сначала вы говорите о том, что дети – это сокровище, исключительная ценность, а потом выясняется, что бракованное сокровище вы просто выбрасываете на свалку.

– Да о чём ты говоришь, чёрт возьми!? – растерялся Сергей.

– Не о чём, а о ком, – шепнула я. – О своей сестре, – добавила чуть громче. – О больном, дефективном близнеце без голубой крови, – почти прокричала я. – О моей ласковой глупой Тоське! – закончила, почти сорвавшись на истерику.

– О Тоське? – мужчина посмотрел на меня шокированно. – О глупой Тоське? – переспросил он и подался в мою сторону. – Она что же, до сих пор жива? Невероятно! Просто невероятно! Я о таком вообще впервые слышу. Так вот, значит, как он… Никто и представить не мог! Мы же… Говоришь, Тоська? И что? Как она? Совсем дурочка или функционирует более-менее нормально?