Река Джима - Майкл Фрэнсис Флинн

Мужчина вздохнул:

— Такой же хороший день для смерти, как любой другой.

Когда Водный Стебель перевел сказанное, Теодорк кивнул:

— Так и есть. И ты прав. Честь требует, чтобы один из вас сражался, а я защищался. Вот как проходят суды у меня дома. Для меня будет честью сразить столь же отважного человека, как я сам.

— Что ж, — произнес воин, подняв круглый деревянный щит для защиты левого бока. — Не стоит полагаться на честь. Странная награждает честь, но ее пути извилисты.

— Как пожелаешь. — Теодорк скрестил перед собою мечи.

Водный Стебель отбежал в сторону. Арфа сделал выпад, и Теодорк пустился в танец.

Именно так лучше всего описать его движения, решила Мéарана. Он танцевал. Он прыгал и кружился, что скорее походило на искусство, чем на бой. Когда он поймал меч арфы на скрещенные клинки, то замер для пущего эффекта, прежде чем развернуться, отбросить меч и взмахнуть Потрошителем по низкой дуге, целясь в пах воина.

Но его противник тоже оказался не обычным мечником. Его народ промышлял тем, что убивал других людей, и Дикарю сложно было показать такой трюк, которого воину еще не приходилось бы видеть. Арфа ушел от удара, хотя и с меньшей изящностью, чем Теодорк.

Ответный выпад был направлен сверху вниз и метил в открывшийся позвоночник Теодорка. Мéарана затаила дыхание, но услышала бормотание Поули:

— Раз, два, перекат.

И действительно, Дикарь перекатился и ударил по коленям мужчины, повалив его на землю. Оба сразу вскочили на ноги и встали лицом друг к другу, но вне пределов досягаемости клинков.

— Теперь они оценили друг друга и могут начинать сражаться, — сказал Поули. — Смысл не в том, чтобы попасть в меч того парня. Смысл в том, чтобы попасть в самого парня. Ты увидишь пару атакующих движений, пару парирующих движений, затем они разойдутся.

Так все и случилось. Иногда мечи мелькали настолько быстро, что Мéарана не различала ударов. Она узнала, что большой круглый щит имеет еще одно свойство, кроме защиты, а также один недостаток. Неожиданное свойство заключалось в том, что щит сам по себе являлся оружием. Недостаток состоял в том, что он был тяжелым и по ходу боя становился все тяжелее.

Щит опускался все ниже и ниже, а меч Теодорка мелькал над ободом все чаще и чаще. На торсе и руках арфы появились первые порезы. И даже один на бедре.

— Значит, он хочет так, — проворчал Поули. — Со мной такое не прокатит.

Но Мéарана не поняла, что он имел в виду. А затем Теодорк допустил ошибку. Мéарана не заметила ни одной промашки или оплошности в представлении. Он орудовал обоими мечами в грациозном балете без единого неверного шага.

А сейчас он открылся, и арфа устремился в брешь. Теодорк отступил, но недостаточно далеко, и острие клинка задело его руку. Он не выронил Добрую Рукоять, хотя попятился еще на пару шагов. Он ухмыльнулся противнику, и противник усмехнулся в ответ. Затем Дикарь выпустил оба меча. И арфа сделал то же.

— Босс! — окликнул Теодорк вождя арф. — Я не могу убить твоего человека, ибо тогда я лишу твоих людей могучего воина! Тебе следует полить его голову топленым маслом и медом и упоить медовухой! С этого дня у него должно быть новое имя! Я буду называть его Другом Меча, и, если он когда-нибудь попадет в мою страну, я устрою ему пиршество и мы вновь сразимся, дабы почтить нашу честь!

Когда перевели его речь, самую длинную из всех, что слышала от него Мéарана, собравшиеся воины радостно закричали. Донован прошептал:

— Я же говорил, что Теодорк умнее, чем ты думала. Тебе понравилось, как он справился с этим воином?

— Мне понравилось, как он справился с четырьмя другими, — сказала она.

— У этого несчастного варвара не было шансов, — отозвался стоявший позади них Поули. — Он раньше не видел людей вроде Тедди или меня. Он умеет обращаться с мечом, это правда, но он не знает, как обращаться с языком. Так что пока у него наточено только одно оружие, а победило его то, которому он не уделял внимания.

— Но, — произнес Софвари, — есть миры, в которых за уловку с локатором его сожгли бы на костре. Есть культы, в которых за то, что он опустил меч, его бы казнили. Я видел один такой, в коридоре Гансу.

Дикарь пожал плечами:

— Человек учится чуять обычаи других людей.

— Как?

— Это приходит с опытом.

Софвари задумался.

— Опыт — суровый учитель.

— Верно, — отметил Поули. — Но посмотри на его выпускников.

Плененным мальчикам дали еды и воды и отправили восвояси. Самый старший, худощавый паренек с иссеченным шрамами лицом, около четырнадцати стандартных лет на вид, на прощанье сказал:

— Мы вернемся. И убьем вас за смерти наших отцов и изнасилование наших матерей.

Но арфы только посмеялись над его словами, хотя некоторые кивнули и ответили, что будут ждать.

— Справедливее всего, — промолвил вождь, — вернуть семена в землю, надеясь на будущий урожай.

Его телохранители достали мечи и помахали ими на случай, если кто-то не понял, какие серпы будут жать тот урожай.

Мéарану и ее людей привели в Новый Город, где их чествовали и восхваляли, и Мéарана сымпровизировала песню, прославлявшую бой между Теодорком и арфой, которого, как она узнала, звали Кормящий Ворон. Те, кто присутствовал на поединке, добавили для друзей и женщин пару цветастых комментариев от себя. Мéарана несколько изменила концовку. У нее оба мужчины одновременно признали отвагу друг друга и бросили мечи. Так история звучала лучше и льстила Кормящему Ворон. Еще в ее версии четверо других воинов не сбежали из-за страха перед говорящими мечами, но Кормящий Ворон сам отпустил их, потому что решил сражаться в одиночку. Вождь арф заметил эти изменения и одобрительно кивнул. К следующему году, когда песню пропоют достаточное количество раз, даже ее персонажи поверят, что именно так все и случилось.

Неделю спустя отряд арф провел Мéарану и ее товарищей мимо Второго водопада на нагорье Кобберджоббла. Арфы называли вершины «сияющими горами», потому что снежные шапки отражали лучи солнца даже после того, как оно закатится за горизонт. Не зная о геометрии сфер, они свято верили, что сияли сами горные пики.

Отряд пересел в другую пару каноэ, легче боевых лодок, на которых они ходили раньше. На берегах лежала древняя родина арф, поселки с лагерями казались более основательными, судя по виду, люди обитали в них довольно долго. Стены представляли собой не просто частоколы из шестов, но были покрыты чем-то похожим на штукатурку и отсвечивали охрой, особенно в лучах заходящего солнца.

В первый раз более легкие каноэ доказали свое преимущество, когда пришлось перетаскивать их посуху. Мультавии несла свои воды по многочисленным порогам через высокогорные луга, и каждый раз отряду приходилось разгружать лодки и волочь их в обход преград.