Молитва по ассасину - Роберт Ферриньо

Стоп. Не следует чрезмерно погружаться в события многолетней давности. Склонность постоянно анализировать прошлое есть один из верных признаков одряхления. Когда-то он смеялся над стариками, связавшими собственные руки былыми ошибками, королями и принцами, утонувшими в прошлом. Сам Хасан Мухаммед мог предвидеть развитие событий на пятьдесят — шестьдесят лет вперед… и действовать соответственно. Едва перевалив сорокалетний рубеж, непомерно богатый, он одним из первых осознал порочность западной модели государства, призванного заботиться о всеобщем благосостоянии. Для развития влиятельной системы требовалась преемственность — дети, способные вращать колесики в ее сложном механизме, — но все европейцы на тот момент превратились в безбожных вольнодумцев. Прелюбодеев, отказавшихся от отцовства. Еще в начале семидесятых годов двадцатого века Хасан Мухаммед стал делать крупные пожертвования политикам и журналистам. Людям, формировавшим общественное мнение касательно вопросов иммиграции. Их стараниями многие уверовали в спасительное вливание свежей крови. Трудолюбивые мусульмане казались им решением всех проблем увядающей Европы. Границы распахнулись, и на Запад хлынули потоки исламских переселенцев из Северной Африки и Турции. Молодых, способных к деторождению и преданных собственной вере. Возможно, постепенное завоевание европейского континента, почти бескровное его слияние с исламским регионом следовало считать величайшей победой Старейшего. Пятьдесят лет пролетели как один день.

Карты снова замелькали над зеленым сукном. Он поднял одну из них. На него уставился одноглазый валет. Красный изменник. В памяти мгновенно всплыл образ Папы Римского. Его Папы Римского. Возведенного на престол два года назад. Зреет урожай для новой жатвы. Сорок лет назад он внедрил своих последователей в ряды католического духовенства. Десятки молодых людей, хорошо образованных, обладавших нужными связями и владеющих искусством дипломатии. Многие достигли высокого положения в церковной иерархии, но один из них… теперь его знают как Папу Римского Пия XIII. Вскоре Старейший подаст сигнал, и понтифик во всеуслышание заявит о принятии истинной веры. Его обращение в ислам нанесет сокрушительный удар по бастионам католичества в Южной Америке и последним очагам сопротивления в Восточной Европе.

Он попросил карту к двенадцати, получил еще одного одноглазого изменника и оказался побит пиковым валетом. Предатель предан. Дурной знак. Вполне соответствующий плохим новостям, обрушившимся на него за последний месяц. Мулла Оксли, чье сотрудничество стоило им немало сил и средств, убит ибн-Азизом. Неистовым аскетом, едва отрастившим бороду. Новый глава «черных халатов» уже заварил кашу с католиками и, если дать ему еще немного времени, развалит всю страну.

Снова карты. Анна тихо мурлыкала про себя какую-то мелодию. Возможно, колыбельную так и не родившемуся сыну.

А тут еще и племянница Рыжебородого затеяла собственную интригу. Впрочем… не удастся ли использовать ее для достижения собственных целей? Она и ее любовник вполне могут исполнить ведущие роли в игре Старейшего. Ракким, тот вообще бывший воин-тень. Невидимка. Дарвин хочет лишь убить его, расправиться с обоими. Сразу видно — ассасин напрочь лишен способности мыслить глобально. Его совершенно не волнует проблема объединения нации, восстановление империи в границах бывших Соединенных Штатов. Даже с учетом недавних потрясений, пережитых великой страной, лучшее место для укоренения истинной веры, перерожденной и полной сил, трудно себе представить. Ну где Дарвину понять, насколько ценным в данной ситуации является опыт, приобретенный Раккимом в Библейском поясе?

Анна с шумом смахнула фишки со стола.

Проклятье. Совсем забыл об игре. Перестал обращать на нее внимание, позволив себе увязнуть в раздумьях о собственных успехах и поражениях. Старейший поднялся из-за стола. Вложил в руку Анне тысячедолларовую фишку и произнес благословение.

Возле самого выхода из казино в его ухе раздался еле различимый писк. Ну, что там у Дарвина на этот раз?

Перед ночным намазом

Он прижался к стене, весь обратившись в слух. По меньшей мере четверо. Или пятеро. Свечи Ракким задул, и внутри акулы воцарился полумрак. Слабый свет просачивался через открытую пасть, перечерченную обломками зубов. Чья-то тень возникла у входа. Он слегка ослабил руку, сжимавшую нож. В проеме мелькнул человек в каске, глухой бронезащите и круглых старомодных очках ночного видения. Спецназ. Полицейские явились сюда не за Фэнси. Парнелл, ну что же ты наделал! Мутное окно на мгновение потемнело — кто-то прокрался к хвосту бетонной рыбины. Итак, они знают о его существовании. Это плохо. Но слишком торопятся. Это хорошо.

Сара и Фэнси сидели на корточках там, где он их оставил.

— Кто там? — шепотом поинтересовалась его спутница.

— Полиция. Фэнси, здесь есть еще один выход?

— Только через пасть или хвост. — Она поправила волосы. — Зачем полицейским так пугать нас? Они ведь знают, достаточно лишь попросить.

— Там спецназ. Эти ребята просить не привыкли. — Несмотря на темноту, Ракким разглядел выражение лица Сары. Она все поняла. — Бойцы ворвутся с двух сторон. Здесь есть где спрятаться?

Фэнси огляделась.

— Под морской черепахой. Места хватит для всех.

— Значит, лезьте туда, — прошептал Ракким. — Закройте глаза и заткните уши. Сейчас раздастся оглушительный хлопок и будет ослепительная вспышка. Пригнитесь, дышите неглубоко. Все, прячьтесь.

Пожав ему руку, Сара последовала за Фэнси в укрытие.

Возле осьминога с двумя не обломанными щупальцами он заранее высмотрел нишу, вполне подходящую для защиты при атаке с обоих направлений.

— Говорит спецназ Анахайма. Выходить с поднятыми руками.

Возле выхода раздался треск и грохот фанерных щитов. Ракким поднес пальцы к ушам. Глаза остались открытыми. Успеется.

— У вас есть пять секунд.

Он поплотнее заткнул уши. Одна граната влетела через пасть акулы, вторая — со стороны хвоста. Он зажмурился и открыл рот…

Бумм! Бумм!

Парнелл упоминал о тяге спецназа к использованию светошумовых гранат. Оба взрыва грохнули практически одновременно. Вспышки оказались настолько яркими, что Ракким разглядел их даже сквозь сомкнутые веки. В следующее мгновение ситуация отнюдь не изменилась к лучшему. Помещение заполнил густой дым. Как он и надеялся, полицейские не учли одного важного обстоятельства. Они привыкли использовать такие гранаты в обычных домах и квартирах, где при их срабатывании вылетали стекла и гарь быстро рассеивалась. Акула же представляла собой литую железобетонную конструкцию с покатой крышей и толстыми пластиковыми окнами. Тяга в ней отсутствовала, а потому дым никуда не делся. Теперь очки ночного видения не представляли никакой ценности.

Бойцы стремительно ворвались в помещение, заняв позиции у входа и выхода, как учили. Плохо застегнутые бронежилеты звякали при каждом шаге. Неаккуратненько. Распластавшись на замызганном полу, Ракким исчез в непроглядной серой пелене. Спецназовцы имели на вооружении укороченные автоматы со складными прикладами и магазинами на сорок патронов. Командир выдвинулся со стороны пасти, один из его подчиненных — от хвоста. Отчаянно ругаясь, оба предприняли тщетную попытку разогнать дым руками. Эхо их воплей отскакивало от бетонных стен, еще больше дезориентируя остальных полицейских. Ворвавшийся со стороны выхода снял очки и пошел дальше, слегка пригнувшись. Толковый боец.