Страж могил - Михаил Кликин

И уличить его во лжи будет невозможно.

Ведь у него есть еще один дар – дар слова, дар убеждения…

Недолго были открыты ворота.

Лишь малая часть отступающего войска успела в них войти.

Мертвяки наседали, шли по пятам за людьми, и тот, кто отвечал за оборону Кладбища, решил не рисковать. Он не мог допустить врага в крепость.

Тяжелые ворота упали, перекрыв воинам путь к спасению.

Дополнительной преградой опустилась решетка.

Тщетно бойцы, сдерживающие врага, призывали поднять ворота. Мольбы и проклятия неслись в сторону Королевского Замка, но они не трогали того, кто знал, что на карту сейчас поставлена судьба целого мира…

Отчаянная битва разворачивалась у подножья крепостной стены. Оказавшиеся в ловушке люди сражались со все увеличивающейся армией мертвецов, уже ни на что не надеясь, желая лишь подороже продать свои жизни.

Упал под ноги верных товарищей истекающий кровью полководец Вомор, подумал, что прав был старина Зарт, когда говорил, что лучшего время для воспоминаний у них может и не быть, отполз назад, привалился спиной к замшелым камням кладбищенской стены, закрыл глаза, вспоминая то хорошее, что было в его жизни, и чувствуя, как холодеют руки и отнимаются ноги.

Упоенно рубился десятник Соурк, не думая о смерти – вообще ни о чем не думая – кромсая клинком безостановочно лезущего врага, отбивая удары, уклоняясь, уворачиваясь.

Не опускал меча и Нат, старший сын трактирщика Окена, и все высматривал своих потерявшихся братьев, Фиса и Мока, не зная, что они успели-таки проскочить в крепость, и сейчас, срываясь на крик, требуют от какого-то безучастного стражника, чтобы он немедленно поднял ворота, спас обреченных на смерть людей.

Одноглазый Генрот размахивал топором на длинной рукояти, расшвыривая напавшую на него волчью стаю, и не замечал, как осторожно подкрадывается к нему со спины вожак с железной пастью.

Израненный Смар, в одиночку выстояв против шести мертвяков, обреченно смотрел, как, покачиваясь, шагает к нему великан-артх, и старался не думать о том, что может ждать его после смерти…

Словно морской прибой шевелилось войско мертвяков, катилось волнами, било с размаху, вскипало, кружило, несло на себе осадные сооружения, подтапливало островки защищающихся.

И многие живые начали понимать, что ничто не сможет остановить эту силу…

Их никто не остановил.

Лишь на маленькой площади, где строились две сотни тяжелых ратников, какой-то верховой патрульный, поравнявшись с ними, поинтересовался:

– Кто такие?

– Мы с обозом, – сказал Огерт, не собираясь вдаваться в подробности. Но подробностей от него и не потребовали.

– Будьте рядом, – строго сказал патрульный и развернул коня…

Крепость готовилась к обороне.

Перед закрытыми воротами спешно создавались баррикады из срубленных тополей, старых повозок, пустых бочек и прочего мусора. В промежутках меж баррикадами были натянуты крепкие крупноячеистые сети, а за ними в напряженном ожидании застыли отряды бойцов. Всюду горели костры – даже на деревянных настилах, прилепившихся к крепостным стенам. Отсюда – с изнанки – было хорошо видно, насколько изрыта ходами кладбищенская стена: чернели разверстые двери казематов, светились бесчисленные бойницы, в темных проемах окон проблескивали факела…

Чем дальше от ворот уходили друзья, тем меньше людей попадалось им навстречу.

По длинной широкой аллее, когда-то густой, а теперь изрядно прореженной, они проследовали до утоптанной площадки, огороженной железными прутьями. Это было место, где разгружались скорбные обозы; место, за невысокой оградой которого начинались могилы.

Никто – даже сам Король – не имел права без особого разрешения Стража ступать на святую землю Кладбища. Лишь собирателям душ позволялось перейти запретную линию – на один-единственный шаг.

«Не топчите могилы…», – наказывал Страж своим редким гостям.

И целая армия – армия Короля – следила за тем, чтоб никто не нарушал это правило…

– Дальше пойдем пешком, – сказал Огерт и взял костыли.

Гиз спрыгнул с телеги, подогнал ее вплотную к ограде, привязал вожжи к металлическим прутьям, потом снова забрался в повозку, помог друзьям подняться.

Нелти, встав на ноги, вдруг сильно покачнулась, схватилась за плечо охотника, замерла, тяжело дыша.

– Что с тобой, сестра? – обеспокоено спросил Гиз.

– Души тянут, – негромко ответила Нелти. – Могилы рядом.

– Сможешь сама идти?

– Конечно… Только соберусь…

Они мокли под дождем. А по ту сторону ограды не упало ни капли. Ветер шевелил высокую траву, гнал зеленые волны по холмистой равнине Кладбища, и словно искры мелькали в волнующейся изумрудной массе всполохи цветов: разных, не похожих друг на друга ни формой, ни размерами, ни окраской.

Нигде больше не росли такие цветы. Лишь здесь – на земле, напоенной душами умерших…

– Я готова, – сказала Нелти.

– Первой переберешься ты, – предложил Гиз. – Потом я подсажу Огерта, а ты с той стороны поможешь ему спуститься.

– Может, как-нибудь сумеем перетащить Бала? – спросил некромант.

– Лучше этого не делать, – ответил Гиз. – Вспомни, как Страж относится к своим цветам. Он их всех наперечет знает. А если твой ишак их помнет или, того хуже, сожрет?

– Помнишь день, когда я принесла домой букет? – сказала Нелти. – Тогда он едва нас не выгнал.

– Ладно, – согласился Огерт. – Пойду на костылях…

Путь предстоял неблизкий. Дом Стража Могил стоял в самом центре огромного Кладбища. Несколько извилистых тропинок вели к его крыльцу. Только по этим стежкам могли передвигаться люди, добившиеся аудиенции Стража.

«Не точите траву, – предупреждали королевские ратники идущих на Кладбище людей. – Не наступайте на могилы. Он этого не выносит…»

Гиз перекинул через ограду меч и сумку, сказал, обращаясь к Нелти:

– Здесь невысоко. Спрыгивай, не отпуская рук. Когда повиснешь, как раз коснешься ногами земли.

– Подержи Усь… – Собирательница передала охотнику цепляющуюся, не желающую расставаться с хозяйкой кошку и взялась за шершавые прутья. – Отвернитесь, – попросила она, собираясь занести ногу.

И тут резкий окрик остановил ее:

– Эй там! Никому не двигаться!..

Три воина в зеленых плащах бежали по аллее. Бились о бедра широкие мечи. Взведенные арбалеты целились в сторону нарушителей.

– Не шевелись, – тихо сказал Гиз, чувствуя опустошающее разочарование.