Столетняя война. Том III. Разделенные дома - Джонатан Сампшен

весь этот эпизод был актом неповиновения и неконституционного вмешательства в дела короля. Парламент закрылся 10 июля 1376 года. Это был последний эпизод государственной деятельности Эдуарда III. Через некоторое время после этого король переехал в свою любимую резиденцию в Хаверинге, где в конце сентября его здоровье внезапно ухудшилось. В течение нескольких месяцев он находился на грани смерти и едва ли был в состоянии оказывать даже то неуверенное и частичное влияние на дела, которое было характерно для последних нескольких лет. Его лекари сильно опасались быть обвиненными в его смерти. Фактическая власть перешла к Джону Гонту[375].

5 октября 1376 года принц Уэльский был торжественно похоронен в Кентербери в присутствии самых знатных людей страны и огромной толпы зрителей. Его тело провезли по городу на катафалке, перед которым шли два огромных, одетых в броню, боевых коня, и два рыцаря в доспехах и шлемах, один из которых нес геральдический военный герб принца, а другой — герб мира со страусовыми плюмажами. Принца положили между главным алтарем и хором собора, одетым в доспехами, которые он носил при жизни, а его могилу приготовили в часовне Троицы рядом с усыпальницей Томаса Бекета.

Джон Гонт начал свой государственный переворот, как только закончились траурные мероприятия. Члены постоянного Совета были кратко уведомлены, что король больше не нуждается в их советах, и были предприняты шаги, чтобы отказать им в доступе к нему в Хаверинге. Сам Гонт прибыл в Хаверинг около 7 октября и предстал перед королем в сопровождении канцлера и главных офицеров королевского двора с ходатайством о помиловании Латимера за все преступления, которые Добрый Парламент счел доказанными против него. Король подал знак, что прошение удовлетворено. Латимер официально согласился на штраф в 20.000 марок, который Эдуард III сразу же милостиво отменил. Затем королевский Совет был восстановлен, а опальный министр вернулся на свое прежнее место в нем. Через несколько дней Элис Перрерс была восстановлена во всех правах. Она получила прощение за все деньги, золото, серебро, ткани и драгоценности, которые она взяла в течение многих лет из Королевской Палаты или Казначейства, и большое пособие на новый гардероб[376].

Вскоре Джон Гонт обратил свое внимание на людей, которых он считал главными авторами парламентского переворота. Его первой мишенью стал Уильям Уайкхем, епископ Уинчестерский. Уайкхем был самым откровенно враждебным из противников Латимера в Палате Лордов и стал старшим членом постоянного Совета, который Палата Общин навязала королю. Есть некоторые свидетельства того, что он также распространял сплетни, ставящие под сомнение законность рождения Джона Гонта, — извечные слухи, которые ходили среди врагов герцога и всегда вызывал у него приступы гнева.

13 октября 1376 года в Белом зале Вестминстера собрался Большой Совет. Он был созван для того, чтобы подвести итоги мирных переговоров с Францией и разработать планы возобновления войны, если до этого дойдет дело. На самом деле первым делом был импичмент Уайкхема. Обвинения, выдвинутые Джоном Гонтом и Латимером, касались неправомерного ведения Уайкхемом дел короля в период, когда он был министром с 1361 по 1371 год. Несостоятельность этих обвинений и тот факт, что они были зеркальным отражением тех, что выдвигались против Латимера Добрым Парламентом, ясно показывали, что главным мотивом обвинителей была месть. Когда Уайкхем попросил время для подготовки своей защиты, Уильям Скипвит, покладистый юрист, который присутствовал, чтобы консультировать магнатов по вопросам права, напомнил ему, что в мае он выступил против аналогичного ходатайства Латимера, и заявил, что епископ имеет не больше прав на индульгенцию, чем Латимер. По настоянию Джона Гонта Уайкхэм получил краткий перерыв в заседании, и когда Совет возобновился, его защищали шесть сержантов-юристов. Это не принесло ему никакой пользы. 23 октября он был приговорен к лишению мирских владений своей епархии. Уайкхэм был вынужден уволить своих слуг, распустить ученых Нью-колледжа, своей опоры в Оксфорде, и несколько месяцев скитаться из дома в дом в поисках крыши над головой. Питер де Ла Маре, чья прямота так возмутила Гонта, не удостоился даже суда. Он был арестован по приказу короля в конце ноября 1376 года и отправлен в мрачный замок Ноттингем, а его покровитель, граф Марч, был лишен должности маршала Англии[377].

Уильям Уайкхем никогда не был популярной фигурой, а его собственная репутация администратора была не лучше, чем у Латимера. Но очевидно, что главной причиной его падения стало изменение политических настроений за короткий период после роспуска Доброго Парламента. Единственный современный хронист, рискнувший высказать свое суждение, предположил, что мнение изменилось после вспышки жестоких беспорядков в западной части страны, спровоцированных арендаторами графа Уорика, одного из постоянных советников, назначенных Парламентом[378]. Этот инцидент вполне мог показаться симптомом более широкого нарушения закона и порядка в провинциях, о чем есть некоторые свидетельства. Но более значительным фактором в изменении настроения было ухудшение международной ситуации. Перемирие на юго-западе Франции регулярно нарушалось, а надежды на компромисс по суверенитету в Брюгге таяли. Недовольство тех, кто возражал против неправильного ведения войны и условий перемирия, исчезало с перспективой возобновления боевых действий.

Отмена результатов работы Доброго Парламента была принята не всеми. Возмущение безжалостным использованием власти Джоном Гонтом вызвало пожизненное недоверие к нему многих его современников. Среди все более ярых врагов Гонта было распространено мнение, что он пытается стать преемником своего отца на посту короля. Хронист из Сент-Олбанс, Томас Уолсингем, считал, что Джон Гонт планировал оттеснить своего молодого племянника Ричарда Бордоского от трона и, возможно, даже отравить его. Опасения Палаты Общин по этому поводу, вероятно, и лежали в основе их просьбы, которая была должным образом удовлетворена, о том, чтобы Ричард предстал перед ними в последние дни Доброго Парламента, чтобы его чествовали как наследника короля. Герцог Ланкастер понял, что они хотели сказать, и был глубоко возмущен этим. Как он позже скажет в Парламенте после смерти Эдуарда III, он был сыном короля и одним из знатнейших людей королевства после короля и мог потерять от акта измены больше, чем любой из живущих людей. Однако сплетни в Вестминстере и на лондонских улицах быстро стали достоянием европейских дворов[379].

* * *

К осени 1376 года Григорий XI потерял всякую надежду на установление постоянного мира. Не раз откладывая свое возвращение в Италию, чтобы проследить за извилистым ходом Брюггского конгресса, Папа в последний раз покинул Авиньон 13 сентября 1376 года, отмахнувшись от причитаний кардиналов, двора Франции и купечества города. Через несколько дней он вместе со своим двором отбыл в Марсель. Факты полностью оправдывали его пессимизм относительно мирной конференции. В августе в Брюгге состоялись короткие и неудовлетворительные переговоры. Поскольку ни одна из сторон не выдвинула никаких новых предложений, и никто из королевских принцев с обеих сторон не