📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаТиран - Валерио Массимо Манфреди

Тиран - Валерио Массимо Манфреди

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 92 93 94 95 96 97 98 99 100 ... 106
Перейти на страницу:

Этот край очень сильно отличался от Сицилии: низины и равнины, много лесов и воды. Филист заметил, что в лагуну заходили многочисленные корабли — в основном с востока, но и с запада тоже. Он обратил внимание на большую реку, называемую местными жителями Паду-сом, — для греков это был легендарный Эридиан.

С течением времени к нему стали поступать известия: друзья из Братства не забыли о нем и умудрялись передавать ему послания, исключительно устные.

Таким образом он узнал, что Лептина не убили, а отвезли на островок у иллирийского побережья под названием Лиссос, где Дионисий учредил еще одну колонию.

В начале следующего лета в Адрию вернулся Сосибий, купец, привезший Филиста в изгнание, и сообщил ему другие новости:

— Наше участие в Олимпийских играх окончилось полным провалом. Сиракузский шатер был слишком богатым, слишком роскошным: золоченые опоры, сама ткань — пурпур, веревки из египетского льна, — и это оскорбило чувствительных к таким вещам греков.

Филист, принимавший его у себя дома, помог ему устроиться поудобнее и спросил:

— Неужели никто не мог дать ему верного совета? Греки из метрополии высокомерны, они считают себя почти что богами. А об афинянах и говорить нечего. Они любят красоту, но в сочетании с простотой. Ради Зевса, неужели никто не читал Фукидида? Любые чрезмерности кажутся им проявлением варварства.

— Это еще не все, — продолжил Сосибий. — С литературными состязаниями дело обстояло не лучше. Полагаю, Дионисий пожелал участвовать в них, чтобы произвести на всех впечатление человека утонченного и чувствительного. Один из лучших актеров, какого он только смог найти, прочитал его стихотворения, но их освистали и осмеяли — говорят, по причине их низкого качества.

Филист невольно испытал удовлетворение, услышав об этом.

— Если бы я был рядом с ним, — сказал он, — этого бы не случилось. Я посоветовал бы ему не участвовать в состязании или же заказал бы стихи хорошему поэту. К сожалению, сейчас он окружает себя лишь льстецами, которые наверняка нахваливали ему его творения, и он, видимо, поверил им.

— Что-то в этом роде, — подтвердил его собеседник.

— А спортивные состязания?

Сосибий фыркнул:

— Катастрофа… Наши две квадриги столкнулись в ходе состязания колесниц, что стало причиной всеобщей давки: трое возниц погибли, двое остались инвалидами до конца своих дней. И это еще не все: великий афинский оратор, Лисий, публично произнес речь, призывая греков свергнуть сиракузского тирана, объединившегося с варварами ради уничтожения греческих городов Италии и до сих пор осаждающего Регий, открыто нарушающего традицию священного перемирия, согласно которой греки не ведут войн на протяжении всех Олимпийских игр. Толпа буквально взяла приступом шатер: люди жаждали прогнать сиракузцев прочь. А теперь, — продолжил он, — самое худшее: Иолай, руководивший их возвращением домой, попал в шторм в Тарантском заливе и утонул вместе со своим кораблем.

— Он… погиб? — спросил Филист.

Сосибий кивнул.

И Филист заплакал: он потерял последнего из друзей, пережившего золотые годы восхождения Дионисия, в глубине души всегда хранившего ему верность — до самого конца.

— Когда ты едешь обратно? — поинтересовался он наконец у купца.

— Через три дня, как только закончу погрузку.

— Ты сможешь передать мое послание Лептину? Он по-прежнему на Лиссосе?

Сосибий ответил уклончиво:

— Это слишком опасно. Но если я вдруг узнаю, что кто-нибудь отправляется туда, я попрошу его передать Лептину, что ты жив и находишься в добром здравии. Так пойдет?

Филист поблагодарил его:

— Я признателен тебе за это. Мы с ним большие друзья, думаю, он будет рад получить известия обо мне.

Они снова встретились через три дня, в порту. Сосибий уже одной ногой находился на борту своего корабля и тут вдруг обернулся.

— Я забыл о самом интересном, — сказал он. — Об истории с Платоном.

— С Платоном? — повторил Филист, вытаращив глаза. — Ты имеешь в виду великого философа?

— Его самого. Этой весной он посетил Италию и побывал на Сицилии, в том числе в Сиракузах. Как ты понимаешь, многие приглашали его в гости — представители высших кругов города; думаю, также и кое-кто из членов Братства. Сначала он заявил, что наши привычки к роскоши достойны сожаления: есть три раза в день, каждый день спать с женой, иметь слишком богатые дома. Не удовлетворившись этим, в одной из бесед он начал обличать пороки, — продажность и разврат, царящие в государственных учреждениях при тирании, уточнив, что, коль скоро нет способа бороться с этой чумой, иной путь состоит в том, чтобы философы обучали наследника тирана, дабы превратить и его в философа, а следовательно, сделать из него достойного правителя. Ты понимаешь? Он напрашивался в наставники к Дионисию-младшему.

— Довольно смело, — заметил Филист.

— Смело? Я бы назвал это безумием.

— Но эти двое — я имею в виду Дионисия и Платона — встречались лично?

— Вот еще. Когда Дионисию сообщили обо всех этих высказываниях, он велел капитану корабля, которому предстояло везти Платона обратно в Грецию, продать его пиратам.

— Ради Геракла! — воскликнул Филист, бледнея. — Пиратам?

— Именно. Его ученикам пришлось выкупать его на рынке в Эгине, иначе бы он сгинул бог весть где.

Филист невольно усмехнулся, вспомнив, как Дионисий сказал однажды: «Философы! Я стараюсь обходить их стороной — как собачье дерьмо на улице».

Сосибий уехал, а Филист вернулся к своим занятиям — к написанию истории Сицилии, продвигавшемуся теперь особенно тяжело по причине скудости сведений.

В течение следующего года жители Адрии, проникшиеся к нему большим уважением, поручили ему огромный труд — возглавить работы по строительству канала, который должен был соединить самый северный рукав Падуса с их лагуной, чтобы она стала еще более богатым и оживленным центром обмена и средоточием торговых путей. И Филист принялся за дело.

30

Филист провел в Адрии еще пять лет — в положении, ненормальном во многих отношениях. Несмотря на изгнание, он пользовался почти полной свободой. Единственное, что ему запрещалось, — это возвращаться в Сиракузы. Это ограничение он принял болезненно, но потом осознал, что Дионисий послал его в это место со своего рода негласной миссией: руководить зарождавшейся здесь сиракузской колонией.

Тем временем продолжались работы по сооружению большого канала, призванного связать северный рукав Падуса с лагуной Адрии, и Филист часто лично наблюдал за их ходом, на целые дни, а то и месяцы поселяясь на стройках. Он похудел, загорел и даже, кажется, помолодел. Когда этот огромный труд завершился, запруды сняли и вода потекла по новому руслу, — картина оказалась впечатляющей.

1 ... 92 93 94 95 96 97 98 99 100 ... 106
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?