Двадцать три - Линвуд Баркли

Дон отвернулся.

– Вот и захотел извиниться перед Уолденом.

– Но стоит ли бередить его старые раны? – спросила Арлин. – Для кого ты намерен снять с души камень, для себя или Уолдена? Думается, что все же для себя. И если ты делаешь это для себя, то ты самый настоящий эгоист. А Уолдену причинишь только боль.

– Уолден прошел через такой ад, испытал столько боли, что, наверное, ничего вообще уже больше не чувствует, – заметил Дон. – И я делаю это лишь потому, что так будет правильно.

– Прежде подумай хорошенько, – предложила Арлин. – С тех пор прошло три года. Еще один день размышлений не повредит и никакой роли не сыграет.

– А знаешь, мне до сих пор слышится во сне ее крик, – признался он. – Страшный крик.

Арлин лишь грустно покачала головой.

– Ну а ты бы как поступила? – спросил Дон.

– Я?

– Ну да, на моем месте. Нет, погоди. Тогда ты бы никогда не оказалась в такой ситуации. Ты поступила бы правильно, по совести. Позвонила бы в полицию или бросилась на помощь. Но представь сейчас меня на своем месте. Как бы ты поступила сегодня? Не решила бы, что теперь самое время принести свои извинения? Пусть запоздалые, но все же извинения. Ведь всегда лучше поздно, чем никогда.

Арлин не ответила.

Он наклонился вперед в своем кресле.

– Хочешь, чтобы я рассказал всю эту историю Итану?

– Тебе совсем не обязательно говорить об этом Итану.

– Если он когда-нибудь и услышит эту историю, то, надеюсь, к тому времени под ней появится приписка, что я хотел исправить положение.

– Ты уже никак не можешь его исправить, – заметила Арлин. – Даже если б ты арендовал этакое романтичное панно с надписью «Прости» и поместил бы его над домом Уолдена Фишера, это бы все равно ничего не исправило. Что сделано, то сделано. И ничего уже не изменишь. Хочешь исповедаться? Тогда стань католиком. У них есть специально отведенные для исповедей места.

Дон поднялся из кресла.

– Да что толку с тобой говорить, – проворчал он и пошел на кухню.

ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТЬ

Дакворт

– Это длилось всего лишь секунду, – сообщил я женщине-парамедику.

– Опишите все подробно еще раз, – попросила она.

– Я бежал по дорожке к улице, и тут машина врезалась в фургон. И я остановился и сразу почувствовал боль. Но всего на секунду. Сейчас отлично себя чувствую.

Она обернула мне руку мягким ворсистым рукавом для измерения давления, затем надавила на грушу.

– Хочу проверить вас.

– А как тот парень в фургоне? – спросил я. – Виктор Руни?

– Его забрали в больницу, в отделение «неотложки», – ответила она. – Он был без сознания, но жив.

Врач занималась им на крыльце дома, где Виктор Руни снимал комнату. Фургон и пожарная машина пока находились на том же месте, поблизости стояли три полицейских автомобиля и еще одна «скорая». Первая уже увезла Руни. Пожарная машина почти не пострадала при столкновении.

– Нет, правда, я в полном порядке, – сказал я. Единственное, о чем я мог думать в этот момент, так это о том, что видел в гараже. Я уже позвонил в отдел расследования убийств. Оттуда приехали сотрудники, обследовали гараж дюйм за дюймом, до самой малой соринки и пятнышка. Я заранее предупредил их, чтоб захватили с собой костюмы химзащиты. Возможно, они так и сделали и работали в них, поскольку была вероятность обнаружения в гараже частиц азида натрия.

Врач «скорой» не желала слушать моих возражений:

– Давление у вас в норме, но все равно считаю, вам нужно съездить в больницу и сделать более полное обследование.

– Позже, – сказал я. – Непременно этим займусь, но только позже.

Меня куда больше волновало то, что я обнаружил в гараже, нежели мое здоровье.

– Думаю, это просто был мышечный спазм, – добавил я. – Поезжайте. Я вас больше не задерживаю.

Врач была явно недовольна, но в конце концов ретировалась. И как раз садилась в машину «скорой», когда на место преступления прибыла Ванда Террёль.

– Ты как, нормально? – поинтересовалась она.

– Просто отлично, – заявил я. – Лучше не бывает.

– Что тут у нас?

Я кивком указал на гараж:

– Одно тело. Думаю, принадлежит оно пропавшему выпускнику Теккерея Джорджу Лайдекеру.

Легковой автомобиль без опознавательных знаков лихо подкатил с улицы и с визгом тормозов замер перед домом. Из него вышла Ронда Финдерман.

– Шеф, – сказал я.

– Быстренько доложи обстановку.

Я вкратце пересказал ей все, что произошло.

– Так это и есть наш парень? Тот, кто отравил водопроводную воду?

– Пока не знаю, – ответил я. – Это еще не доказано. Если в гараже найдутся следы азида натрия, это очень поможет. Зато в данном гараже имеется масса улик, которые говорят в пользу моей версии о номере двадцать три.

– Что ты там нашел? – торопливо спросила Финдерман.

Я рассказал ей про ловушки для белок и фрагменты манекена. Я даже умудрился заметить банку с красной краской – точно такой же была выведена надпись «Вы еще пожалеете» на неработающем колесе обозрения в парке «У пяти гор».

У Руни, сказал я Финдерман, был мотив отомстить жителям Промис-Фоллз. Крики Оливии Фишер слышали двадцать два человека, и ни один не пришел ей на помощь.

– Ошибся на единицу, – заметила Финдерман. – Сам же сказал, что в гараже полно улик, подтверждающих твою версию о мистере Двадцать Три.

– Он и был двадцать третьим, – пояснил я. – Он и себя тоже винил. – Говоря это, я вдруг ощутил неловкость. Словно пытался втиснуть квадратную по форме затычку в круглое отверстие. Что-то тут не сходилось.

Финдерман окинула меня скептическим взглядом.

– Ну, может, и так. Когда Руни очнется – если вообще очнется, – будем надеяться, он просветит нас по целому ряду вопросов. По крайней мере, он является главным подозреваемым в целой серии этих городских трагедий.

– А также убийцей того, чей труп найден в гараже, – добавил я.

– Надо устроить пресс-конференцию, пригласить прессу, – решила она.

– Не уверен, – заметил я. – То есть, я хотел сказать, все, что мы нашли в гараже, выглядит весьма многообещающе, но предстоит проделать еще уйму работы.

– Но, Барри, весь город просто на ушах стоит. Мы должны дать людям хоть что-то. Мы должны дать им понять, что полиция значительно продвинулась в расследовании.

Лично я не видел никакой в том необходимости. Но, возможно, она права.

– Ладно, – кивнул я. – Только назначим ее на конец дня. К этому времени будем знать чуть больше. Ну, по крайней мере, является ли этот труп в гараже Джорджем Лайдекером.