Игра ангела - Карлос Руис Сафон
Шрифт:
Интервал:
— Прости, — пробормотала она.
— Ты голодна? — спросил я.
Кристина покачала головой, но я проигнорировал ее жест ивелел садиться за стол. Я подал ей чашку кофе с молоком и сахаром, ломоть свежеиспеченногохлеба с сыром и добавил ветчины. Она не пошевелилась, чтобы взять тарелку.
— Всего один кусочек, — принялся уговаривать я.
Кристина повертела бутерброд с ветчиной и слабо улыбнулась.
— Вкусно, — похвалила она.
— Когда ты его попробуешь, он покажется тебе ещевкуснее.
Мы молча ели. Кристина, к моему удивлению, опустошилаполовину тарелки. Потом она спряталась за чашкой с кофе и поглядывала на меняукрадкой.
— Если хочешь, я сегодня уйду, — сказалаона. — Не беспокойся. Педро дал мне денег и…
— Я не хочу, чтобы ты куда-нибудь уходила. Я не хочу,чтобы ты вообще уходила. Ты слышишь?
— Со мной не очень весело, Давид.
— Мы оба хороши.
— Ты правду сказал? Что мы уедем?
Я кивнул.
— Мой отец любил говорить, что второго шанса жизньобычно не дает.
— Дает только тем, кому никогда не давала первого. Всущности, это подержанные шансы, которыми не воспользовался кто-то другой, ноэто лучше, чем ничего.
Кристина грустно улыбнулась и вдруг попросила:
— Пойдем погуляем.
— Куда ты хочешь пойти?
— Я хочу попрощаться с Барселоной.
40
В середине дня солнце пробилось сквозь пелену облаков,оставленных бурей на память. Улицы, сверкающие дождевой водой, превратились взеркала, отражавшие янтарное сияние неба, и по этим золотистым зеркаламскользили прохожие. Я помню, что мы прогулялись до конца бульвара Рамбла, дотого места, где из тумана выступала статуя Колумба. Мы шли молча, глядя нафасады домов и толпу так, словно они были миражом, а город давно стоялнеобитаемый и забытый. Барселона никогда не представала передо мной такойкрасивой и печальной, как в тот вечер. На закате мы с Кристиной приблизились кбукинистической лавке «Семпере и сыновья» и притаились под сенью портала напротивоположной стороне улицы, где никто не мог нас заметить. Из витрины старойлавки на влажную, поблескивающую брусчатку мостовой падал сноп света. Без трудаможно было увидеть, что происходит в помещении. Исабелла, вскарабкавшись налестницу, расставляла книги на верхней полке стеллажа. Семпере-сын, искоса разглядывалее щиколотки, притворившись, что проверяет записи в учетной книге за стойкой.Устроившись в уголке, сеньор Семпере, состарившийся и усталый, наблюдал за нимис грустной улыбкой.
— Это место, где прошли самые лучшие минуты моейжизни, — сказал я не раздумывая. — Я не хочу с ним прощаться.
Мы вернулись в дом с башней затемно. Когда мы вошли, на наспахнуло теплом камина, который я растопил перед уходом. Кристина, не проронивни слова, направилась в глубь коридора, раздеваясь на ходу и отмечая свой путькучками брошенной одежды. Я нашел ее в постели, распростертой в ожидании. Я легрядом и позволил ей направлять мои руки. Лаская Кристину, я чувствовал, какмышцы ее тела твердеют под кожей. В ее глазах не отражалась нежность, в нихгорели пылкое желание и жажда. Я растворился в податливой плоти, неистово еепронзая, и чувствовал, как ногти Кристины с силой впиваются мне в кожу. Яслышал, как она стонет, задыхаясь, от муки и блаженства. Наконец мы вытянулисьрядом, обессиленные и в поту. Кристина склонила голову мне на плечо и заглянулав глаза.
— Твоя приятельница сказала, что у тебя неприятности.
— Исабелла?
— Она очень волнуется за тебя.
— Исабелла имеет склонность воображать себя моейматерью.
— Думаю, так далеко дело не заходит.
Я избегал ее взгляда.
— Она рассказала, что ты работаешь над новой книгой позаказу иностранного издателя. Она называет его патроном. По ее словам, он щедроплатит тебе, но тебе противно брать у него деньги. Она говорит, ты боишьсяэтого человека, патрона, и в этом деле что-то нечисто.
Я фыркнул с негодованием.
— А что еще Исабелла тебе поведала?
— Пусть это останется между нами, — ответилаКристина, подмигивая. — Может, она меня обманула?
— Не обманула, занималась спекуляциями.
— А о чем книга?
— Детская сказка.
— Исабелла предупреждала, что ты так и скажешь.
— Если Исабелла просветила тебя по всем пунктам, зачемты спрашиваешь?
Кристина строго посмотрела на меня.
— Ради тебя и ради спокойствия Исабеллы я бросил книгу.C'est fini,[52] — признался я.
— Когда?
— Утром, пока ты спала.
Кристина нахмурилась и недоверчиво покачала головой.
— А тот человек, патрон, знает?
— Я с ним не беседовал. Но, думаю, он догадывается. Аесли нет, то сообразит очень скоро.
— Значит, ты должен вернуть ему деньги?
— Полагаю, деньги его волнуют меньше всего.
Кристина погрузилась в долгое молчание.
— Можно прочитать? — спросила она наконец.
— Нет.
— Почему?
— Это черновик без начала и конца. Там только наброски,обрывочные мысли, бессвязные фрагменты. Читать совершенно нечего. Ты уснешь отскуки.
— И все же мне хотелось бы прочесть.
— Зачем?
— Затем, что это ты написал. Педро любит говорить, чтописателя по-настоящему можно узнать только по оставленному им следу чернил. Ичеловек, который кажется нам знакомым, всего лишь пустая оболочка, а правдувсегда нужно искать в вымысле.
— Должно быть, он прочел это на какой-нибудь открытке.
— На самом деле он заимствовал эту мысль из твоейкниги. Я знаю потому, что тоже ее читала.
— Плагиат не отменяет глупости сказанного.
— А по-моему, в этом есть смысл.
— Тогда, может, так и есть.
— Значит, можно прочитать книгу?
— Нет.
Мы поужинали остатками утреннего хлеба и сыра, сидя напротивдруг друга за столом в кухне и время от времени переглядываясь. Кристина жевалабез аппетита, внимательно изучая под свечой каждый кусочек хлеба, которыйсобиралась отправить в рот.
— Есть поезд, который отправляется завтра в серединедня с Французского вокзала в Париж, — сказала она. — Это не слишкомпоспешный отъезд?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!