Реверанс со скальпелем в руке - Тамара Шатохина

Нацепив на лицо улыбку, я расправила плечи и прошла в открытую для меня дверь. Там меня ждали двое – де Роган и ла Марльер. И… время вдруг замедлилось, став тягучим и вязким, странным образом меняясь и начиная течь как-то иначе… будто в обратную сторону.

***

Реверанс я не делаю. Прохожу и молча сажусь в кресло – это необходимость. Спина прямая, подбородок вздернут, а вот с ногами беда - держат с трудом. Предчувствие существует, надо же… Глядя в пол, я собираюсь с мыслями. Говорить первой смысла нет, да и трудно себя заставить – де Роган вызывает сейчас не просто неприязнь. Это полное отторжение и даже отвращение – как к гниющей на берегу рыбе или раздавленному слизняку.

- Мадам, - глухо раздаётся из-за стола, - я не обещал вам хранить тайну рождения Франсуа - только подумать. И еще тогда принял это решение и отослал письмо. В первую очередь я действовал в интересах мальчика. Давайте обсудим ситуацию спокойно, без лишних эмоций.

Чего он ждал – каких-то слов, понимания? Так я его понимаю! Но от этого ни жарко, ни холодно – дело сделано. Или все же холодно? Меня знобит и это на нервной почве, прививка уже не должна... Но он прав – эмоций не нужно. Прошлый раз показал, что демонстрировать их – много чести. Чистые и открытые – они для своих, для тех, от кого ждешь понимания, кому доверяешь. Но это уже не о нём. Я жду что скажет ла Марльер.

Откашлявшись, тот тихо говорит:

- Мадам, позвольте мне пускай и с опозданием, но просить прощения за тот инцидент. Я был крайне расстроен, даже взбешён состоянием дел в Безансоне. Адъютант ввел меня в заблуждение – я считал, что в Домике находится…

- … дама с низкой социальной ответственностью, - бормочу я себе под нос, чувствуя их обоих какими-то стервятниками. Бормочу, заговаривая для самой себя первую – самую болезненную волну стыда. Накрывает с головой и щеки не горят – они белеют и кажется даже немеют. Он рассказал! Эта мразь еще и рассказала всё де Рогану. Может и в подробностях, и даже скорее всего. А чего я ждала, советуя уточнить подробности у друга?

- Не дама, - расстроенно возражает ла Марльер, возможно расслышав только первое слово: - Иначе я никак не посмел бы. Подойти потом с извинениями показалось мне невозможным, слишком болезненным для вас. Если бы я только знал!

- Что вы предлагаете, мсье граф? – тороплю его я, буквально хватая себя в руки. В извинениях нет смысла – раньше он был, сейчас же это простая формальность. Задав вопрос, я уже в состоянии поднять взгляд и рассматриваю его – мой Франсуа будет выглядеть так же в свои… сколько ему?

- А сколько вам лет? – звучит немного растерянно, потому что вырывается нечаянно.

- Вскорости исполнится сорок пять, мадам, - с готовностью докладывает он, - прошу вас обращаться ко мне просто – Алекс. В свою очередь разрешите и мне звать вас по имени, это сделает наше общение более непринужденным.

А я понимаю, что тянет смеяться… нет – неприлично ржать! Красивое здесь время, что ни говори! А еще я потрясенно понимаю, что думаю сейчас на русском. Больше того – способ мышления, мысленные обороты! Сейчас душой я за триста лет отсюда! Что это? Отрицание всей этой ситуации, такой странный способ побега из нее? Психика чудит...

- После всего, что между нами было, так и быть - разрешаю, мсье, - выпрямляюсь я в кресле с придурковатой лучезарной улыбкой.

Де Роган делает какое-то резкое движение, или мне кажется? Отмечаю это краем глаза, на него не смотрю. Глупо, наверное – такой игнор… Но я и правда верила в него и надеялась на понимание.

- Я думаю, теперь последуют предложения относительно дальнейшей судьбы моего сына, - тороплю я графа.

- Да, мадам, - соглашается он. А я жду продолжения, и отвести взгляд трудно. Настоящая мужская красота штука редкая. Такая вот полная, безусловная, когда всё в комплексе – внешность, стать, голос, спокойная уверенность. Подрастет мой Франсуа и разобьет не одно женское сердце. Что не совсем и есть хорошо. Да… граф, как выдержанное вино, стал только лучше с годами – тут не отнять.

- Если бы я получил известие о мальчике раньше, когда ваш муж был еще жив, скорее всего, искал бы личной встречи с виконтом. Чем бы это закончилось, затрудняюсь сказать, - медленно подбирает он слова, - возможно, что ничем хорошим. Но теперь, когда Франсуа остался без надлежащей поддержки, я прошу вашего разрешения уведомить его о настоящем положении вещей.

- А что потом - дальше? – ровно интересуюсь я.

- Потом я изложу свои предложения, надеясь на его и ваше благоразумие.

- Мадам… - напряженно доносится из-за стола.

- Мсье полковник… - понимаю я, что рефери нам не нужен. Слишком личным становится разговор. А если даже «драка» и случится – это только наше дело.

- Бригадный генерал и мастер гардероба королевы, - мягко исправляет меня ла Марльер.

- Поздравляю, - глубоко втягиваю я носом воздух – истерический смех сейчас не ко времени: - Наверное, вы долго шли к этому.

- Несомненно – и долго, и трудно. Вы хотели что-то сказать? – с готовностью наклоняется он в мою сторону.

- Да - наедине, если можно, - встаю я.

Что-то там ворчит герцог. В ушах шумит кровь, язык чешется… Это черт знает какие нервы! Бесят все эти приличия! Реверансы со скальпелем в руке… Здесь и правда - красивое, но и страшное время. Чего стоит тот же контактный бой, когда холодная сталь - прямо в тело! Мой скальпель тоже своего рода колюще-режущее... Это оружие из той моей жизни, созданное чтобы спасать. Меня он может и не спасёт, но капельку уверенности, которой так не хватает, точно придаёт. Я сжимаю его крепче, что не остаётся незамеченным.

- Вы не раз доказали, что являетесь незаурядной женщиной, мадам. Но, судя по последним событиям, все же способны на импульсивные поступки. Я надеюсь на вашу разумность и прошу не делать глупостей, - настораживается де Роган.

- Понимаю, насколько сильно вы меня боитесь – вышли против слабой женщины вдвоем. Но граф, надеюсь, рискнет - один на один, - выхожу я из кабинета. Сзади раздаются шаги графа. Смелый, собака… И опять глухой удар в стену. И я опять завидую