Убить Ангела - Сандроне Дациери

– Надо поговорить, госпожа Каселли, – сказал, добравшись до нее, Эспозито.

– Не сейчас.

Эспозито упорно преграждал ей дорогу.

– Я вынужден настаивать. Когда?

– Вечером у Данте, – бросила Коломба, грубо обошла его и обратилась к часовому: – Я замначальника мобильного подразделения Каселли. Мне нужен помощник прокурора Тревес.

Дорожная полиция уже предупредила о ее прибытии, и карабинер кивнул, пропуская ее внутрь.

Экспертно-криминалистический отдел уже несколько часов обследовал квартиру, и мраморный пол гостиной усеивали папки и карточки с номерами. На диване лежала Мартина. Ее горло и грудь были исколоты ножом, блузка разорвана в клочья, щеки изрезаны, а руки исполосованы – она явно защищалась. Диван, стена и даже потолок были забрызганы кровью. Огромная лужа натекла по полу до тела Гварнери, который лежал на спине, так и не выпустив из рук табельный пистолет. Над его ухом темнело пулевое отверстие, а рядом лежал окровавленный кухонный нож с налипшими на лезвие фрагментами костей.

Такого хрестоматийного убийства-самоубийства Коломба никогда еще не встречала, но не поверила в эту версию даже на секунду. По земле разгуливало чудовище, готовое на все, чтобы отомстить своим тюремщикам и мучителям.

«Своим создателям».

К ней подошел привлекательный мужчина лет сорока в прозрачных бахилах и с незажженной сигаретой во рту.

– Замначальника Каселли? – спросил он, убирая сигарету в карман пиджака. – Я помощник прокурора Тревес. – Он пожал ей руку.

– Простите, что я так долго, – пробормотала Коломба, напрягая всю волю, чтобы не закричать.

Тревес заметил, как она взволнована.

– Может, побеседуем в другой комнате? Что скажете?

Коломбе не удавалось выдавить из себя ни звука. Она молча кивнула, и они перешли в спальню. Кровать была заправлена – ни Мартине, ни ее бывшему мужу не представилась возможность в нее прилечь.

– До отстранения вы были начальницей Гварнери, – сказал Тревес, закрыв дверь. – Вы знали, что у него такие серьезные семейные проблемы?

– Нет. Даже представить не могла.

– Есть ли у вас причины подозревать, что события разворачивались иначе, чем кажется?

– Криминалисты нашли какие-то несостыковки?

Тревес виновато улыбнулся:

– Пока нет. А вы?

Коломба поняла, что он ей не доверяет. После ее отстранения было бы глупо рассчитывать на иное. Или дело в чем-то еще?

– Я видела место преступления всего минуту. Сомневаюсь, что смогла бы его обследовать, когда на полу лежит труп моего сотрудника.

Тревес кивнул:

– Какие отношения связывали вас с семьей Гварнери?

– Я знала только инспектора. Он развелся задолго до того, как попал в мой отдел.

– Но вы ведь знакомы с его сыном Паоло, верно?

Коломба поняла, что это важный вопрос, но понятия не имела почему.

– Однажды он приводил его в офис. С мальчиком что-то случилось? – Ее сердце учащенно забилось.

– Паоло заперли в комнате снаружи. Его нашли дедушка с бабушкой, когда зашли проверить, почему никто не отвечает на звонки. Он в порядке. За исключением того, что не открывает рта. Не говорит, не пьет, не ест, а когда врач попытался осмотреть его горло, буквально впал в истерику. Врач хотел дать мальчику успокоительное, но я попросил его дождаться вашего приезда, госпожа Каселли.

– Почему?

– Ребенок не говорит, но пишет. – Тревес протянул Коломбе листок клетчатой бумаги. Детская рука несколько десятков раз написала на нем ее имя. А также слова «помогииите» и «пожааалуйста» со множеством восклицательных знаков. Коломбе показалось, что она слышит голос мальчика. Она вздрогнула.

– Можете это объяснить? – спросил Тревес.

– Нет, – невозмутимо сказала она. – А вы?

– Тогда давайте посмотрим, не откроется ли вам ребенок. По крайней мере, поймем, почему он так хочет вас увидеть.

Они снова протолкались через толпу полицейских и вошли в квартиру бабушки с дедушкой, которые жили двумя этажами выше Мартины. Паоло, или Пао, сидел за кухонным столом, а перед ним стоял нетронутый стакан молока. Мальчик с полными слез глазами подпирал кулаками свекольно-красное лицо. Коломбе показалось, что он не столько горюет о смерти родителей, сколько совершает над собой какое-то титаническое усилие.

– Он ничего не ел, – встревоженно сообщила бабушка.

– Прошу, – сказал Коломбе Тревес. – Попробуйте с ним поговорить.

Коломба смущенно подошла к мальчику и села на корточки, оказавшись вровень с его лицом. Пао, стиснув зубы, посмотрел на нее. Его зрачки были крошечными, как булавочные головки.

– Привет, Паолино. Я Коломба Каселли. Мне сказали, что ты хотел меня видеть.

Страдальческое выражение лица мальчика сменилось улыбкой огромного облегчения. Он бросился Коломбе на шею, изо всех сил сжал ее в объятиях и тут же с криком ужаса оттолкнул ее руками и ногами.

Коломба потеряла равновесие и упала на ягодицы. Что-то твердое скатилось по ее спине и проворно метнулось к краю ковра. За миг до того, как существо скрылось под ковром, Тревес запустил в него лежавшей на серванте телефонной книгой. Они с Коломбой с криками напрыгнули на него и затоптали.

Наконец они отважились взглянуть, что именно не способный ни заплакать, ни сглотнуть Пао целый день продержал во рту, молясь о том, чтобы, не сломавшись, выполнить свое задание.

Трехсантиметровый панцирь существа был почти полностью раздавлен, но оно еще шевелилось.

Это был желтый скорпион.

Яд, содержащийся в жале этого скорпиона, которого также называют «смертельным охотником», способен убить человека или вызвать очень опасную аллергию. Есть у этого членистоногого и другая любопытная особенность: в полной темноте, особенно в теплой и влажной среде – например, во рту, – он замирает в неподвижности. Однако, когда Пао его выплюнул, резкое изменение условий привело скорпиона в ярость. Если бы Коломба не упала, жало на его хвосте вонзилось бы ей под кожу, но, к счастью, оно только задело крючок ее бюстгальтера.

В следующий час в квартире царила неразбериха. Пао осушил три стакана молока и, то и дело заходясь истерическими рыданиями, рассказал о женщине без лица. Коломба даже не попыталась переубедить магистрата, который, понятное дело, решил, что мальчику приснился страшный сон: женщина без лица велела ребенку вызвать госпожу Каселли – ну-ну, а как же иначе. Разумеется, оставалось невыясненным, как в Рим попал африканский скорпион, но с этим предстояло разобраться природоохранной полиции[44].