Бог не Желает - Стивен Эриксон

Однако племя кажется стабильным. Есть, однако, одна странность. Яркий Узел отвергает все формы колдовства. У них есть целители, пользующиеся дарами леса, но среди целителей нет гендерного разделения.

Возможно, это и служит доказательством их нездешнего происхождения?

"Перейдя черту. Племена и народы за пределами Малазанской Империи". Саэнгал из Генабариса

Большую часть жизни Велок был слаб. Рабовладельцы поймали его в одиннадцать лет. Последнее, что он видел на границе стоянки, где был рожден - голову отца на шесте. Мать умерла через шесть месяцев. Ее нашли лежащей вниз лицом в выгребной канаве, что тянулась через Дом Ожидания. Наутро ее должны были отправить на торги.

Велок мало что мог вспомнить о первых одиннадцати годах. Воспоминания приходили ночью, будто кошмары об ином мире, невероятном мире. Не было низкой крыши над головой и прокопченных балок с космами слипшихся от крови волос - их оставляли взрослые сюниды, то и дело ударяясь головами. Не было запаха кала и мочи, и ночей, когда полсотни прикованных рабов кашляли и стонали во снах.

Невероятный мир был ярким, небо неоглядным. Воздух чистым, как и вода. Было бы неправдой сказать, что Велок ничего этого не видел за годы рабства. Его продали местному фермеру. Он ходил по грязным полям под открытым небом. Смотрел на большое озеро к северу от фермы, мечтая, чтобы вода заполнила легкие и вес цепей утянул его подальше от дневного света.

Нет, невероятным этот мир грез делала его свобода.

Когда Галамбар был похоронен под грудой камней на высокогорье, Велок лишился мужчины, котором был обязан свободой и жизнью. Галамбар был среди ратидов Элейда Тароса, пришедших освобождать остатки рабов-сюнидов. Галамбар разрубил цепи Велока, а потом поднял клинок и зарубил остальных рабов. Вложил в руку Велока железный нож и пригласил участвовать в резне. Но Велок стоял в стороне и лишь следил, как его приятели-рабы, сплошь дети юга, гибнут под мечом Галамбара. Взор Галамбара был затуманен жаждой крови, для него все дети были одинаковы.

Ратиды, понял тогда Велок, пришли за сюнидами и только. Если южане желают держать друг друга в рабстве, быть по сему. Фермер и его семья уже погибли. Южане умерли бы от голода в цепях или сгорели бы в пожаре. Быстрая смерть стала милосердием, пояснял Галамбар.

Велок еще не успел забрать чужую жизнь. Когда бастард Карсы Орлонга убил Галамбара, Велок пожелал мести. Но воображение представило ему Рента в цепях, безоружного и прикованного к земле. Вот тень Велока ложится на обращенное к небу лицо полукровки. И затем...

"И затем". Эту сцену он силился представить, создать за закрытыми веками. В каком угодно качестве. "И затем показывается моя рука. И я взмахиваю мечом. И затем... Рент мертв. Галамбар отмщен".

Но мечты о мести у Велока украли. Смерть Галамбара предстала бессмысленным результатом детской шалости. Пути Теблоров остались для Велока странными. Одна мысль о клятве защищать жизнь Рента наполняла Велока тошнотой.

Но сейчас ничего от него не зависело. Рент держался рядом с Воеводой, под покровительством сводных сестер и Черных Жекков. Армия ушла на юг, тогда как Велок вместе с сюнидами и саэмдами двигались на восток, вдоль северного берега озера. Сюниды в последний раз навестят городок, где были рабами. Копьями, клинками и факелами они вычистят Серебряное Озеро, оставив лишь пепел и горелые кости.

Вела сюнидов Селан Ардал, женщина чуть постарше Велока. Она пришла из лагеря, неведомого Велоку, и освободили ее из какой-то далекой западной деревушки. Она казалась устрашающей. Ходили слухи, что она мажется кровяным маслом перед каждым боем, что неразумно было бы сражаться с ней рядом. Наверное, от этого происходила алчная ярость, которую замечал он в ее глазах.

Они прошли восточное окончание озера и разбили лагерь в лесу, собирая местные племена, в том числе Белых Жекков и Яркий Узел. Каждую ночь вспыхивали стычки между саэмдами и Жекками, между воительницами Узла и... в общем, все ссорились со всеми.

Селан Ардал оставила шесть сотен сюнидов в отдалении от главного лагеря. Сейчас она созвала Теблоров, и Велок встал среди них, копье в правой руке, окованный медью щит в левой. Они стояли толпой среди деревьев и пней. Над головами дрожали свежие листья, солнечный свет лился на землю, омывал лица и тела.

- Выходим ночью, - говорила Селан, - остановимся на опушке, так, чтобы видеть город. Едва небо побледнеет, атакуем. Сюниды ударят по дому стражи на углу оборонительного вала. Саэмды будут на левом фланге. Мне сказали, там мало защитников. Войдя в город, сюниды получают право мстить по своей воле. Саэмды и прочие не остановятся, пойдут дальше на юг, в город с гарнизоном, что называется Кулверн. Запомните, - продолжала она, озирая толпу, - как бы ни хотелось, у нас не будет времени на долгие пытки. Убивайте всех, быстро. Поджигайте здания. Скот забить, мясо будем солить и отправлять с обозом. Мы, сюниды, будем охранять обоз в пути.

Велок даже и не думал о пытках. Он собирался увидеть резню, но не хотел стать ее участником. Однако сборище воинов забурчало, многие громко ругались.

- Недостатка в южанах не будет, успеете поубивать, - заверила Селан. - Это не набег. Мы закончили с набегами. Помните, что сказал нам Воевода Элейд Тарос. Южане познают удары теблорских мечей по всему пути до Даруджистана. А сегодня отдыхайте. Проверьте оружие.

Велок задержался на месте, пока воины расходились. Подошел туда, где оставил снаряжение, спрятанное в дупле упавшего дерева. Помялся, озираясь. Вокруг мало кто был. Он положил копье, щит и сел на дерево. Вслушался в далекие разговоры, в треск ветвей там, где Теблоры устраивали спальные места.

Он думал о свободе. У рабов есть тайное место, глубоко внутри, тщательно сокрытое. Где мысли бегут свободно, ибо мысли не сковать. Разумеется, по большей части это были не мысли. Вопли разума. Но туда укрывались рабы, пока страдало натруженное тело.

В день, когда лопнули его оковы и упали цепи, пропали и стены вокруг тайного места. Мысли текли свободно, переполнив голову. Эмоции осаждали разум, оставляя его ошеломленным, отупевшим.

Он помнил, как стоял в развалинах фермы, вокруг забрызганные кровью трупы хозяев. Он стоял, свободный, и следил, как Галамбар убивает других рабов, так и оставшихся скованными. Свобода, понял он тогда, не равна мужеству. В ней не скрыты честь и верность. Свобода - это меч Галамбара, падающий, рубящий руки, поднятые в бесполезной самозащите. Заглушающий вопли о пощаде. Свобода - это ясный,