Ночь Стилета-2 - Роман Канушкин

— Объясните.

— Мне кажется, она ни на что особо не рассчитывала. Она просто ждала.

Ждала, когда сможет забрать своих детей. Укрыть их, спрятать так, чтоб им больше ничего не угрожало, и лишь после этого предпринять какие-либо действия.

Так они и решили с ее другом Андреем. Вика понимала, что прятать близнецов не могут бесконечно долго. Я думаю, что только этого она и ждала.

— А татуировка? — неожиданно спросил Игнат.

— Что — татуировка?

— Вспомните версии этого батайского следователя.

— Да, Валентин Михайлович задал Вике те же самые вопросы. Уж не знаю, что он там узнал такого в этой татуировке, но Яковлевой ее сделала сама Вика.

— Вика — татуировку?!

— Понимаешь, у Яковлевой было некое подобие навязчивого бреда, связанного с мифической рыбой. Что-то вроде талисмана. Она увидела эту Викину татуировку еще в больнице. Восприняла ее как какой-то чудесный знак. Срисовала.

Заказала по ней картину и повесила в кабинете. Словом — театр абсурда. Начала узнавать у Вики, где она сделала рисунок. А потом, когда Вика призналась, что владеет искусством татуировки — этому она научилась у своего друга Андрея, — упросила Вику сделать ей такую же.

— Она решила совсем от нее не отличаться? — проговорил Игнат и вдруг подумал, что та самая ускользающая крупица тайны только что могла быть где-то рядом. Но Светлана Андреевна уже произнесла:

— Не знаю. Мне трудно говорить о мотивах столь эксцентричных поступков. Только когда я пытаюсь представить, каково Вике было все это время…

Игнат посмотрел на Светлану Андреевну и сказал ровным голосом:

— Наверное, не надо этого представлять.

4

Звери, выползшие из Тьмы, туда и вернулись. Кого-то они забрали с собой, кому-то лишь только посмотрели в глаза. Чтоб он не смог их забыть.

5

Этот колокольчик Вика обнаружила не сразу. Он был упрятан в кармашек медвежонка-коалы — любимой плюшевой игрушки ее сына. Колокольчик на красном бантике, и к нему крепился сложенный лист бумаги. Вика развернула его — записка, послание, отпечатанное безразличными аккуратными буковками на лазерном принтере. Вика начала читать и в следующее мгновение почувствовала, как ком подкатил к горлу и перед глазами сделалось темно.

Надеюсь, все уже позади, с чем нас и поздравляю. Я говорил вам, что являюсь солдатом, а не «ласковым палачом», и я сдержал свое слово. Извините за вынужденный маскарад и столь необычную форму попрощаться с вами…

Вика опустилась в кресло.

— Боже, — пролепетала она. Какое-то время смотрела на смятый лист бумаги в собственных руках. Ненависть, страх, признательность, материнская любовь и что-то еще… Божество из темной расщелины, его гнев и его милость…

Вика принялась читать дальше.

Меня весьма забавляли ваши артистические успехи в изображении наркоманки, подсевшей на нарозии. Неплохо, скажем прямо. Хотя меня вам провести все же не удалось, с самого начала мне было все известно. Что ж, я дал вам шанс, и вы им полностью воспользовались. К тому же мы были связаны словом.

Уверяю, я бы сдержал его в любом случае, но не все обстоятельства подвластны нам.

Это была недурная мысль — сделать ей татуировку. Видите, вам все же пришлось пройти по крови — воистину не все обстоятельства нам подвластны.

Возможно, вы не поймете меня, но, подобно скульптору, в итоге я доволен своим творением. Согласитесь, что именно подобные моменты делают наше существование не столь скучным, а порой и не лишенным смысла…

— Больной маньяк, — жестко выговорила Вика, — больной…

Мое глубокое уважение к вам лишь возросло. Нашу встречу я никогда не забуду.

(Можете в этом месте выругаться, если хотите.) Пара слов для человека, известного мне как Стилет.

Во-первых — браво! С вами было приятно иметь дело.

Во-вторых: возможно, Лютый будет искать меня — это его проблемы.

Уверяю вас, мне знакомо чувство мести. Одно замечание: про людей типа нас с вами говорят, что мы плохие парни, чуть ли не чудовищные монстры. Что ж, кто знает… Но монстрам не стоит подходить близко друг к другу. Таков закон Природы. Надеюсь, вы понимаете, о чем я.

Простите за излишнее словоизлияние. С другой стороны, как же нам с вами было еще поговорить?..

За сим прощаюсь.

P.S. Вы оценили мою безобидную шутку с этим бегающим туда-сюда факсом?

Вика скомкала записку. Настенные часы отбили какое-то время, возможно и полдень…

— Нет, — проговорила Вика, — все закончилось. Закончилось! Я сама забрала своих детей. Сама… И все закончилось.

Она вдруг вспомнила слова человека, сделавшего ей эту татуировку.

Когда он рассказывал ей о Радужной вдове…

…Слизь вводит Радужную вдову в анабиоз, сон. Корочка под палящими лучами засыхает, но внутри этого кокона, во влажной темноте, теплится жизнь. И ждет своего часа. До ближайших сильных дождей.

Правда, в этом что-то есть?

6

ТВОЕ ВРЕМЯ

7

Лишь спустя месяц по возвращении из Москвы Валентин Михайлович Прима случайно встретил Алексашку, тот подстригал у своего дома разросшиеся кусты, придавая им формы диковинных сказочных зверей. Завидев Приму, Алексашка расплылся в улыбке, справился, как дела у Алеськи. Поговорили о том о сем.

Прима уже собрался уходить, когда Алексашка неожиданно произнес:

— Эта рыба — она сожрала Сашу?

Прима вздрогнул, пристально посмотрел в ясные глаза городского дурачка:

— Ты о чем, Алексаш?

— Она ведь была такой доброй… Но эта рыба — как зеркало.

— Я не понимаю тебя, — сказал Прима, думая, что все уже. Все уже закончилось. И завтра он вместе со своей женой Валюшей сядет в скорый поезд, который доставит его прямиком в Кисловодск, где он поправит свое здоровье и даст наконец отдохнуть своей душе.

— Она могла ее спасти, но Саша захотела другого. И рыба убила ее. В темноте они совсем другие.

«Алексаш, ведь все не так, — хотел произнести Прима, — все было по-другому!» Но — действительно все уже. Приму все это больше не касается, он ушел от линии этого темного круга. Ушел — и оборачиваться вовсе не собирается.

— Ладно, Алексаш, бывай здоров, — сказал Валентин Михайлович и быстро направился домой.

— До свидания, — проговорил Алексашка. А потом посмотрел на окно, где когда-то появлялась Саша, и долго не сводил с него пристального взгляда.

Сначала этот взгляд был тревожным, беспокойным, но затем прояснился. Алексашка давно уже смотрел на небо. Он улыбался.