Аэропорт. На грани катастрофы (сборник) - Джон Кэсл

class="p1">– Этот процесс не должен быть односторонним.

– А у нас так и не было, что бы ты ни говорила, – сказал Мел. – Я старался приспособиться, и, как мне кажется, ты тоже. Не знаю, кто делал в этом направлении больше усилий. На мой взгляд – я, а на твой взгляд – должно быть, ты. Важно другое: мы старались долго, но безуспешно.

Синди проговорила задумчиво:

– Вероятно, ты прав. То, что ты сейчас сказал… Я сама так же считаю. – Она помолчала и добавила: – Думаю, нам лучше разойтись.

– Ты в этом уверена? Это шаг серьезный. – Даже сейчас, подумал Мел, она виляет, не хочет взять решение целиком на себя, ждет, чтобы он облегчил ей это. Он едва не усмехнулся. Хотя, по правде говоря, ему было не до смеха.

– Уверена, – сказала Синди. И повторила твердо: – Да, уверена. Мел сказал спокойно:

– Что ж, тогда, вероятно, это правильное решение.

На секунду Синди заколебалась:

– Ты в этом уверен тоже?

– Да, – сказал он. – Уверен.

Казалось, Синди обескуражена тем, что все произошло так быстро, что не возникло спора. Она сказала:

– Значит, решено?

– Да.

Они все так же с вызовом смотрели друг на друга, но раздражение прошло.

– А, черт побери! – Мел качнулся, словно хотел сделать шаг к жене. – Мне жаль, что все так получилось, Синди.

– Мне тоже. – Однако Синди не двинулась с места. Теперь ее голос звучал более уверенно. – Но это наиболее разумный выход, не так ли?

Мел кивнул:

– Да, по-видимому, так.

Значит, все кончено. Оба понимали это. Оставалось обсудить условия развода.

Синди уже начала строить планы:

– Роберта и Либби останутся со мной, но ты, разумеется, всегда сможешь навещать их. Я не буду этому препятствовать.

– Я в этом не сомневался.

Да, конечно, думал Мел, это естественно: девочки должны остаться с матерью. Ему будет очень не хватать их, особенно Либби. Никакие свидания, пусть даже самые частые, не могут заменить жизни под одной крышей изо дня в день. Ему вспомнился сегодняшний разговор по телефону с младшей дочуркой. Что это Либби попросила у него? Карту февраля. Ну что ж, она у него уже есть: февральская погода готовит им несколько сюрпризов.

– Мне придется нанять адвоката, – сказала Синди. – Я тебе сообщу, когда решу, кого взять.

Мел кивнул. Все ли браки, думал он, заканчиваются таким буднично-деловым разговором, если супруги решают разойтись? Вероятно, так уж положено в цивилизованном мире. Во всяком случае, Синди, казалось, с поразительной быстротой снова обрела уверенность в себе. Опустившись на тот же стул, на котором она сидела вначале, она раскрыла пудреницу и, глядя в зеркальце, стала приводить в порядок лицо. В уголках ее рта заиграла улыбка. Мелу даже показалось, что ее мысли уже где-то далеко. Мел всегда думал, что в такого рода ситуациях женщины проявляют большую эмоциональность, чем мужчины, однако по Синди этого никак нельзя было сказать, тогда как сам Мел едва удерживался от слез.

Он услышал голоса и шаги в приемной. Раздался стук в дверь.

– Войдите! – крикнул Мел.

Вошел лейтенант Ордвей. Увидев Синди, он сказал:

– Ох, извините, миссис Бейкерсфелд!

Синди подняла на него глаза и отвернулась, не произнеся ни слова. Ордвей, почувствовав, что явился некстати, нерешительно переминался с ноги на ногу.

– Я, пожалуй, зайду попозже.

Мел спросил:

– А что вы хотели, Нед?

– Там вся эта компания из Медоувуда – протестуют против шума. В центральном зале их собралось человек двести и подходят еще. Все хотят разговаривать с вами, но я сделал, как вы просили: предложил им направить к вам делегацию. Они выбрали шесть человек, и с ними увязались три репортера. Я разрешил репортерам прийти тоже. – Полицейский кинул взгляд в сторону приемной. – Они все ждут вас там.

Мел понимал, что делегацию надо принять. Но как же ему не хотелось сейчас ни с кем разговаривать!

– Синди, – с мольбой произнес он, – это не займет много времени. Ты подождешь? – Она ничего не ответила, и он добавил: – Прошу тебя!

Она продолжала молчать, полностью игнорируя их обоих.

– Если это очень не вовремя, – сказал Ордвей, – я скажу им, чтобы они пришли в другой раз.

Мел покачал головой. Он уже связал себя обещанием принять делегацию.

– Нет уж, давайте их сюда. – Полицейский шагнул к двери, и Мел вдруг спохватился: – Ох, я же не поговорил с этой женщиной… Забыл, как ее зовут.

– Герреро, – сказал Ордвей. – И вам не придется с ней разговаривать. Когда я шел сюда, мне показалось, что она собирается уходить.

Делегаты от Медоувуда – четверо мужчин и две женщины – гуськом вошли в кабинет. За ними следом – трое репортеров. Один был из «Трибюн» – подвижный моложавый мужчина по фамилии Томлинсон, который обычно вел все репортажи из аэропорта для своей газеты на любые связанные с авиацией темы. Мел хорошо его знал и уважал за точность и непредвзятость сообщений. С остальными двумя репортерами Мела связывало лишь шапочное знакомство. Тут были пожилая дама из местного еженедельника и совсем еще молодой человек из городской газеты.

В отворенную дверь Мелу был виден лейтенант Ордвей: он разговаривал с женщиной, с этой миссис Герреро, – она стояла и застегивала пальто.

Синди продолжала сидеть все в той же позе.

– Добрый вечер. – Мел отрекомендовался и сказал, указывая на диваны и стулья: – Прошу садиться.

– А мы и присядем, – сказал один из вошедших, аккуратно причесанный мужчина в дорогом костюме – по-видимому, руководитель делегации. – Но должен вас предупредить: мы пришли сюда не для того, чтобы поболтать в уютной обстановке. Нам есть что вам сказать в лоб, напрямик, и мы ждем от вас такого же прямого ответа, без уверток.

– Постараюсь удовлетворить ваше желание. С кем имею честь говорить?

– Меня зовут Эллиот Фримантл. Я адвокат. Представитель этих людей и всех, кто собрался там, внизу.

– Ну что ж, мистер Фримантл, – сказал Мел, – почему бы вам не приступить прямо к делу?

Дверь в приемную все еще была раскрыта. Мел заметил, что дожидавшаяся его женщина ушла. Нед Ордвей вошел в кабинет и притворил за собой дверь.

3

Самолет, вылетевший рейсом два «Золотой Аргос» из международного аэропорта имени Линкольна, уже двадцать минут находился в воздухе и продолжал набирать высоту. Через одиннадцать минут, когда самолет будет над Детройтом, он достигнет тридцати трех тысяч футов и подъем закончится. Машина уже вышла на трассу, которая длинным кружным путем приведет ее в Рим. Последние несколько минут самолет летел в спокойных слоях атмосферы, снежная буря осталась далеко внизу. Впереди и еще выше в небе висел ущербный месяц, словно покачнувшийся