Шхуна "Колумб" - Николай Трублаини

Командир и комиссар не сказали ничего людям, стоявшим вокруг них.

— Какие принимаете меры? — спросил командир.

— Он его оглушил.

— Кто кого?

— Варивода — сумасшедшего. Я оставляю телефон и спускаюсь осмотреть больного. Здесь не хватает телефонного шнура, и мы на некоторое время прекращаем связь. Продолжайте вентилировать камеру.

После этого наступило молчание. Врач, очевидно, спустился в лодку, оставив телефонную трубку.

— Что? — спросил комиссар командира, чтобы передать командам судов новости.

— Оба вошли внутрь лодки.

Комиссар передал на суда последние новости. Сотни людей сдерживали дыхание, ожидая известий из глубины. Прошла минута, другая, третья… прошло пять минут. Комиссар ни о чем не сообщал. Трое людей, связанных по телефону с декомпрессационной камерой, ничего не слышали. Казалось, там произошло какое-то несчастье. Но если бы вода прорвалась в камеру, был бы слышен шум. Может быть, в лодке слишком сжатый воздух и врач с водолазом в обмороке? Инженер приказал усилить вентиляцию камеры откачиванием воздуха.

— Алло!

— Кто? — сразу спросили трое слушателей.

— Варивода. В центральном посту управления нашел трупы. Дверь в командирскую каюту заперта изнутри. Переношу электросверло в лодку. Через пять минут дайте ток. Попробую пробить отверстие и выяснить, вода там или воздух.

— Скажите — быть осторожным, — приказал командир телефонисту.

— Есть быть осторожным!

Прошло еще полчаса. Месяц заходил. Трофимов до сих пор не давал краснофлотцам приказа спать. Он понимал — они все равно не заснут.

— Водолаз просверлил дверь командирской каюты, — послышался голос врача. — Оттуда выходит воздух.

— Как ваш… — Командир не договорил. Он чуть не сказал «сумасшедший», но опомнился и промолчал.

— Пришел в себя. На всякий случай связали ему руки. Я нашел у него страшные ранения руки — предплечья и ноги — от бедра до колена.

— Что делает Варивода?

— Пропиливает дверь в капитанскую каюту.

— Передайте, — обратился командир к комиссару, — что нашли одного пирата живым. Он пришел в себя.

— А девушка? — шепотом спросил комиссар.

Командир молчал. Сообщение о живом пирате было принято с интересом, но все думали о той, что писала записку, вложенную в аварийный буй.

Снова стало тихо. Прошел час. Трое людей, слушавших декомпрессационную камеру, ничего не говорили. Но через час командир распорядился спускать четырех водолазов с электросварочными приборами. Они получили приказ разрезать броню вокруг лодки, сделанную перед тем электросваркой, так, чтобы не зацепить стенок камеры и разъединить лодку и камеру после того, как Варивода изнутри заварит сделанный им разрез.

— Вахтенный, — сказал командир, — распорядитесь — бойцам спать. Поднимать камеру начнем не раньше чем через два часа.

Потом капитан-лейтенант передал трубку своему помощнику, взял за руку комиссара, и они подошли к профессору Ананьеву, который сидел на кнехте, возле пушки.

— Андрей Гордеевич, зайдемте ко мне в каюту, — попросил профессора командир.

А комиссар почувствовал в его голосе такую нежность, какой еще никогда не замечал у Трофимова.

Профессор встал. Чувствуя, что за этим приглашением кроется что-то важное, он шел, стараясь шагать твердо и не горбиться. Но колени его подгибались, а ноги почему-то дрожали. Комиссар взял его под руку и повел, поддерживая нежно и бережно.

Они вошли в маленькую каюту. Командир, как всегда, снял фуражку и положил ее на стол. Комиссар усадил Ананьева в кресло. В иллюминаторе каюты шелестел вентилятор. Командир выключил вентилятор, как будто тот мешал ему, и обернулся к профессору:

— Андрей Гордеевич, будьте мужественны, выслушайте меня. — Что-то сжало ему горло, он глотнул слюну. — Сейчас на поверхность поднимут декомпрессационную камеру. Там Люда… Она в тяжелом состоянии.

Профессор Ананьев не пошевельнулся, только глаза его расширились. Он смотрел на капитан-лейтенанта, точно что-то отгадывая.

— Она?.. — спросил он тихо.

— В очень тяжелом состоянии, — ответил комиссар и нахмурился.

Дверь каюты открылась. Помощник командира вошел без предупреждения.

— Простите, — сказал он, и все подняли на него глаза. — Простите, неприятность: оборвался телефонный провод связи с декомпрессационной камерой. Водолазы сообщают, что камеру очень сильно рвет вверх. Она почти выносит понтон на поверхность.

Командир и комиссар выбежали на верхнюю палубу и прошли мимо Марка.

Месяц заходил за горизонт. Приближалось утро, когда водолазы сообщили, что камера стоит на глубине только десяти метров. В этот же момент оборвался трос, соединявший камеру с понтоном. На поверхности заклокотала вода, камера выскочила из моря, подпрыгнув над водой. Падая, она еще раз на секунду погрузилась и всплыла возле «Пеная». Марко бросил телефонную трубку, прыгнул за борт и поплыл туда, где стояли шлюпки с «Пеная» и камера. Там моряки большими тяжелыми ключами отвинчивали дверцу. Марко подплыл, когда дверцу уже сняли, и под светом фонарей вскочил в камеру. Впереди всех склонился, держась за голову, врач, рядом с ним сидел сумасшедший, за ними на коленях стоял Варивода и потирал лоб. А посредине камеры лежала неподвижная Люда.

Началась весна. В проливе между островом и материком не осталось уже ни одной льдины. Луга покрывались молодой зеленой травой, распускались первые цветы. Днем и ночью над островом пролетали стаи птиц, возвращаясь с юга. В море вышли рыбачьи шаланды.

В Соколиную бухту все чаще приходили пароходы и выгружали строительные материалы. Рядом с домом рыбного инспектора строили временную пристань. Начинались работы по прокладке узкоколейки к Торианитовому холму, а вокруг него кипела работа.

В один из этих дней напротив маяка, ловко проскользнув между мелями, бросила якорь шхуна «Колумб». Со шхуны спустился каючок и быстро приблизился к берегу. Привязав лодку к забитой в песок палке, на берег сошел шкипер Стах Очерет. Первым его встретил маленький Грицко. Потом из дома вышел отец мальчика, а за ним показались мать и дед Махтей.

Стах поздоровался. Его радостно приглашали в дом.

— Письмо вам привез, — сказал шкипер. — Левко был на слете лучших мотористов рыбачьих шхун нашего моря. Видел Марка. Вот! — Шкипер вытащил из кармана письмо.

Отец разорвал конверт и начал громко читать:

— «Мои дорогие! Парусник «Отвага» выходит в учебное плавание вокруг света. Команду составляют курсанты старших курсов. Я досрочно сдал испытания на «отлично». Меня переводят на второй курс и берут в дальнее плавание. Мы пройдем через три океана и много морей, посетим Огненную Землю, Австралию, Индию. Южную Африку и другие страны, где когда-то побывал дед Махтей. Покажем красный флаг там, куда еще никогда не заходил ни один советский пароход. Во время нашего плавания будем продолжать учиться — с нами едут преподаватели. Когда вернемся, сдадим испытания уже за последний курс техникума. Обещаю писать вам из каждого порта, куда будем заходить, и советую Грицко собирать коллекцию марок и конвертов. Я уж для него постараюсь.