Женщина справа - Валентен Мюссо

Уличный воздух показался мне разреженным. Мне было трудно дышать, как если бы мои легкие начали покрываться пленкой. Резкий звук моего собственного дыхания отдавался у меня в ушах. Вынув телефон, я набрал номер Эбби – может быть, это последнее, что мне удастся сделать. Мне надо было поговорить с ней еще раз.

В конце второго звонка из-за нового спазма я выпустил мобильник из руки. Из моей груди начало вырываться пыхтение. Ноздри и горло были словно забиты, я был больше не в состоянии даже проглотить слюну.

Мне показалось, что я слышу, как телефон повторяет мое имя. Голос Эбби… Я больше не один. Она со мной, и это единственное, что теперь имеет значение.

Когда я услышал, что прибыла «скорая помощь», все тело было полностью парализовано. Я едва мог дышать.

Два склонившихся надо мной смутных силуэта: это было последнее, что я видел, прежде чем потерял сознание.

Под неестественные смешки публики Джей Лено[100] разглагольствовал в своем кабинете перед двумя старлетками модной мыльной оперы. Я переключил на MTV, где передавали последний клип группы «Оазис». В фантастических декорациях струнный оркестр играл перед девушкой, окруженной множеством зонтиков.

– Тук-тук… Вы тут, Бадина?

Дверь палаты открылась. Я выключил звук с помощью пульта. В дверях появился Хэтэуэй в своей гавайской рубашке и с выбритыми щеками. По его красным глазам я понял, что он всю ночь не сомкнул глаз.

– Вы даже не принесли мне цветов? – попытался я заставить себя пошутить.

– Если бы я знал, что в этой больнице такие хорошенькие медсестрички, клянусь, я бы взял с собой целую охапку.

Детектив придвинул к моей кровати единственное кресло. Я поправил подушку у себя за спиной, чтобы немного выпрямиться.

– Как дела, киношник?

– Хорошо. Они хотят задержать меня до вечера, чтобы быть уверенными, что нет никаких осложнений…

– Ну вы меня и напугали! Стрихнин, кажется?

Я кивнул.

– Если бы мне тогда захотелось выпить вторую чашку чая, мы бы с вами сейчас не разговаривали. Видите ли, вы были правы, придерживаясь скотча.

– Где она только нашла это дерьмо? Это же не продается в аптеке на углу!

Чтобы подумать над этим вопросом, времени у меня было более чем достаточно.

– Должно быть, Лора раздобыла этот яд очень давно, чтобы обеспечить себя запасным выходом… По-моему, она допускала мысль, что однажды ее разоблачат. Она не дала бы себя арестовать, можете мне поверить. Со времени моего первого визита она, должно быть, держалась настороже.

Хэтэуэй покачал головой и похлопал ладонью по подлокотнику кресла.

– Что вам взбрело в голову отправиться к ней во второй раз, никого не предупредив? Почему вы не сообщили мне о том, что удалось разузнать?

– Я и предположить не мог, что она могла убить мою мать… До самого конца я надеялся, что у нее будет какое-то другое объяснение.

– Они действительно ничего не смогли для нее сделать?

– Она умерла по дороге в больницу. И я думаю, что так лучше.

Я опустил глаза. Должно быть, детектив почувствовал, что у меня нет ни малейшего желания снова переживать эпизод, который едва не стоил мне жизни. Немного помолчав, он повернул голову к немому телевизору.

– Видели новости? Со вчерашнего дня вы стали настоящей звездой.

– Кажется… Ну, вот наше расследование и закончено…

– Похоже, что так, – произнес он немного грустно. – Во всяком случае, вы были на высоте. Из вас получился бы хороший полицейский.

– Вы хорошо знаете, что без вашей помощи я бы ничего не добился.

– Полицейские к вам не слишком цеплялись?

– Нет, к счастью, Лора все изложила в письменном виде. Это должно облегчить им работу.

– Я в курсе этого письма. На самом деле, едва я вышел из комиссариата, как мне все рассказали. Признания… лучшего и желать невозможно.

– Завтра они должны снова меня допросить: удовольствие, конечно, ниже среднего, но я хорошо знаю, что через это надо пройти.

– Как вы поняли, что это Лора?

– Вы не ходите в кино, Хэтэуэй, вы не смогли бы понять…

– Что еще за ерунда?

– Я вам все объясню, но чуть позже, хорошо?

Я взял пульт, чтобы выключить телевизор. Часы, проведенные в этой комнате, дали мне возможность поразмышлять над белыми пятнами нашего расследования. Я знал, что отступать уже некуда.

– Есть кое-что, о чем я не говорил полицейским…

Детектив скользнул по мне беспокойным взглядом.

– А?

– Грабеж, угроза, тень, которая шпионила и преследовала меня… Об этом я ничего им не сказал, можете не беспокоиться.

– Почему это я могу не беспокоиться?

– У меня нет никакого желания вас компрометировать, Хэтэуэй, но вам самое время дать мне объяснения. Вы с самого начала водите меня за нос… Вы заранее знали, что я приду к вам в офис и буду пытаться нанять вас. Если вам когда-нибудь надоест быть частным детективом, в Голливуде вас ждет прекрасная артистическая карьера!

Он вздохнул и скукожился в своем кресле.

– Послушайте, Бадина…

– Нет, это вы меня послушайте! Какую роль вы на самом деле сыграли в этой истории? Как давно вы знакомы с Сэмюэлем Кроуфордом? Сколько времени вы в сговоре с моим отцом?

Нью-Йорк, неделю спустя

Такси довезло нас до музея «Метрополитен», к киоскам с хот-догами. Подняв глаза на фасад здания, на верхнюю площадку большой лестницы, я почувствовал, как мое сердце забилось быстрее. Целую ночь я провел, представляя себе это мгновение, а теперь, когда оно наступило, я больше не был уверен, что у меня хватит смелости встретить его.

– Ты точно не хочешь, чтобы я тебя сопровождала?

Я взял Эбби за руку.

– Нет, я должен пойти туда один. Лучше не отпускай такси.

– Я уже большая девочка… и мне хочется немного пройтись.

– Береги себя.

– Я беременна шесть недель! – рассмеявшись, возразила она. – Тебе не кажется, что ты немного драматизируешь?

– Драматизируешь… это моя профессия, не так ли?

– Значит, до скорой встречи? Мы могли бы поужинать в «Киприани»…

– Прекрасная мысль. Я позвоню тебе, как только выйду.

Мы поцеловались. Я довольно долго смотрел, как она удаляется по 5-й авеню, стараясь как можно дальше отодвинуть финал этой истории.