Кровавый рыцарь - Грегори Киз

Роберт допил вино и вновь потянулся к бутылке. Однако та тоже опустела.

– Не сомневаюсь, что у вас найдется еще, – громко произнес он.

По кивку Нейла один из солдат Артвейра поспешил за новой бутылкой.

– Значит, дело не в Фастии? – спросил Роберт. – Я говорю о ваших чувствах. Надеюсь, она не имеет отношения к происходящему.

До сих пор Нейл испытывал к Роберту лишь презрение, и его это устраивало, поскольку позволяло сдерживать кровожадные порывы. Теперь ярость вновь вспыхнула в нем, и лишь огромным усилием воли Нейл сумел подавить ее.

– Такая трагедия, – продолжал Роберт. – И бедняжка Элсени как раз собиралась замуж. Будь у Уильяма чуть больше здравого смысла…

– Как вы можете винить короля? – спросил Нейл.

– Он заставил Комвен признать его дочерей наследницами. Он не мог не понимать, что превращает их в мишени.

– Мишени для кого, принц Роберт? – спросил Нейл. – Для узурпатора?

Роберт тяжело вдохнул.

– На что вы намекаете, сэр Нейл?

– Мне казалось, что это вы на что-то постоянно намекаете, принц Роберт.

Роберт наклонился вперед и понизил голос.

– Ну, и как оно? Королевская косточка? Отличается от обычной? Я всегда так считал. Но все они брыкаются и кричат, как животные, не так ли?

– Замолчите, – прорычал Нейл.

– Пойми меня правильно: Фастия нуждалась в хорошей взбучке. Мне всегда казалось, что она из тех, кто предпочитает сзади, на четвереньках. По-собачьи. Все было именно так?

Нейл слышал свое хриплое дыхание, мир повернулся яркой гранью, как в те мгновения, когда им овладевала ярость битвы. Его рука сжала рукоять меча Рока.

– Вам лучше замолчать, – сказал Нейл.

Появился молодой солдат с бутылкой вина.

– Это поможет мне замолчать, – сообщил Роберт.

Но, взяв бутылку, он неожиданно встал и разбил ее о голову юноши.

Все происходило очень медленно: тяжелое стекло ударило в висок, струей брызнула кровь, Нейл заметил, как глаз выскочил из глазницы, когда череп хрустнул, не выдержав удара. Одновременно Роберт потянулся к мечу солдата.

Нейл был счастлив. Счастлив, поскольку волшебный меч уже вылетел из ножен и устремился вперед. Роберт дернул умирающего юношу к себе, чтобы заслониться им, но клинок прорезал его и глубоко вошел в тело принца. Нейл ощутил странный толчок, словно оружие воспротивилось ему, и его пальцы инстинктивно разжались.

Краем глаза он заметил, как приближается кулак Роберта, все еще сжимающий горлышко и верхнюю треть бутылки. Нейл, не задумываясь, вскинул руку.

Слишком поздно. В голове у него словно что-то взорвалось. Нейла отбросило назад, ярость помогла ему сохранить сознание, но, когда он вскочил на ноги, Роберт уже отступил на два ярда, сжимая в руке меч Рока. На его лице застыла демоническая усмешка.

Оглушенный, Нейл потянулся за кинжалом, прекрасно понимая, что он не поможет против зачарованного клинка.

Однако в этот миг в грудь принца ударила стрела, потом еще одна, он отступил на шаг, закричал и рухнул с дамбы в воду. Нейл бросился за ним, сжимая кинжал.

Люди Артвейра успели перехватить его у самого края, помешав прыгнуть в воду с высоты в восемь ярдов.

– Нет, болван! – крикнул Артвейр. – Пусть им займутся мои лучники.

Нейл отчаянно сопротивлялся, но кровь заливала ему глаза, а мышцы отказывались подчиняться.

– Нет! – закричал он.

Наступила долгая тишина. Они ждали, что тело принца, живого или мертвого, всплывет на поверхность.

Но так и не дождались. Артвейр отправил людей нырять в воду, но они так ничего и не нашли.

Вечером над водой поднялся холодный туман, однако башня Пеликана возвышалась над белесой полосой, и ее северная сторона была отчетлива видной – и темной.

– Даже если она зажжет огонь, – сказал Нейл, прижимая чистую тряпицу к ране на голове, – это будет лишь означать, что ее пытали, чтобы заставить выдать сигнал.

– Верно, – согласился Артвейр. – Единственное, что будет что-то означать, это если она вообще не зажжет огня.

– Вас это устроит, ведь так? – резко спросил Нейл. – Погибшая от рук людей Роберта, Энни была бы для вас куда полезнее, чем оставшаяся в живых, во всяком случае теперь, когда вам стали известны ее намерения.

Артвейр немного помолчал, а потом глотнул из зеленой бутыли, стоявшей рядом с ними на скамье. Они сидели вдвоем на верхнем этаже полусожженного маленда, дожидаясь сигнала Энни.

Потом он предложил бутылку Нейлу.

– Я не стану притворяться, что утром она меня осчастливила, – сообщил герцог. – Она дотянулась до моего нутра. Я ощущал ее там. Что с ней произошло, сэр Нейл? Во что превратилась эта девочка?

Нейл пожал плечами и взял бутылку.

– Мать отправила Энни в монастырь Святой Цер. Вам это о чем-то говорит?

Артвейр с сомнением посмотрел на Нейла, который отпил из бутылки и ощутил вкус огня, торфа и морских водорослей. Он с удивлением посмотрел на бутылку.

– Такое делают на Скерне, – пробормотал он.

– Да. «Ойч де Фай». Значит, в монастырь Святой Цер? Принцесса, прошедшая обучение в монастыре… Неожиданно со стороны Мюриель.

Артвейр забрал бутылку и хлебнул еще, пока Нейл смаковал аромат. Он никогда много не пил; алкоголь притуплял чувства. Но сейчас это было ему безразлично, поскольку чувства оказались бесполезны, а все тело мучительно болело.

– Но ты неправильно меня понял, сэр Нейл, – продолжал Артвейр. – Я действительно считаю, что девушка, которой едва минуло семнадцать зим, не способна вести осаду самой могучей крепости нашего мира, но из этого еще не следует, что я стремлюсь занять трон. Обязанности герцога и без того достаточно обременительны, чтобы впрягаться еще и в телегу Комвена. Веришь ты мне или нет, но я действительно считаю, что именно Энни должна занять трон, и я пытаюсь сделать все, чтобы так и произошло. – Он еще раз приложился к бутылке. – Что ж, она поступила так, как считала нужным, посмотрим, что из этого выйдет.

– Все из-за меня, – сообщил Нейл, забирая бутылку и делая большой глоток. Он едва не задохнулся, но по телу разлилось приятное тепло. – Я не смог сдержать гнев.

– Роберт намеренно злил тебя, – заметил Артвейр. – Он хотел умереть.

– Он хотел, чтобы я с ним сражался, – продолжал Нейл, а потом отхлебнул еще, не обращая внимания на протянутую руку Артвейра. Только после этого рыцарь вернул бутылку. – Но это верно, я попался на его уловку, как последний болван. Я позволил гневу лишить меня рассудка. Однако Роберт жив; в этом все дело.