Мафиози и его Одержимость. Часть 2 - Джеймс Лайла

— Как его отец, — пробормотала Айла себе под нос. Я не думала, что она хотела, чтобы я это услышала, но мои губы все равно дрогнули от ее ответа. — Майла сейчас с мамой Леной, но ты же знаешь, что она будет повсюду следовать за тобой, как только ускользнет от Лены.

Я не жаловалась. Майла была такой же драгоценной, как и ее младший брат. Она украла мое сердце с самого начала, и когда она назвала меня тетей Вэл, я поклялась, что мое сердце растаяло.

— Черт возьми! — громко выругалась Мэдди, заставив всех нас повернуться.

Она смотрела на главный вход.

Виктор выругался. Айла посмотрела через мое плечо и отступила на шаг.

Николай, казалось, застыл на месте, его лицо побледнело.

Я обернулась и увидела женщину, идущую вперед. Я никогда раньше не видела ее, но она выглядела странно знакомой.

Я видела ее на фотографиях, и сходство было поразительным.

— Эвалин, — выдохнула Айла.

Мои глаза расширились.

Эвалин захромала вперед, и как только она подошла ближе, я заметила ее растрепанный и неухоженный вид. Ее щека была в синяках и приобрела уродливый оттенок зеленого и фиолетового. Ее тело казалось тоньше, слабее, и она едва могла сделать шаг вперед.

Может быть, все были в шоке. Я была точно.

Девушка, которую я помнила по фотографии, совсем не походила на эту Эвалин. Девушка, с которой мне рассказывали, была живой и жизнерадостной.

А эта…она выглядела немного разбитой.

И она несла сверток в руках, прижимая его к груди.

Я услышала слабый звук икоты. Детский всхлип. Я перевела взгляд на Ксандера, которого держала на руках. Он дремал…

Эвалин прошла мимо всех нас. Мэдди попыталась дотянуться до нее, но Эвалин проигнорировала ее.

Она не остановилась, пока не оказалась перед Николаем.

Да, я знала об их истории. Айла и Мэдди поделились этим со мной. Не обо всём, а всего лишь немного информации. Я знала достаточно, чтобы понять, что у Эвалин и Николая было прошлое.

Виктор тихо зашипел, а потом выругался. Он сделал шаг к ним, но я схватила его за руку, останавливая. Он посмотрел на меня сверху вниз, и я увидела ярость, смешанную с предательством в его темных глазах.

Но в этот момент его гнев не имел места и не имел значения.

Этот момент…он принадлежал Эвалин и Николаю.

Она прижалась своим хрупким телом к Николаю, который оставался невозмутимым. Он выглядел как статуя и был в шоке. Он не двигался, не обнимал ее, не говорил. Его руки оставались по бокам, а лицо оставалось бесстрастным. Если бы я не была так внимательна, то не заметила бы, как дрожат его руки.

Ребенок вскрикнул…

Нет, не Ксандер.

Маленький сверток, который держала Эвалин.

Глаза Николая потемнели от крика младенца, и вид у него сделался почти страдальческий.

Это была первая эмоция, которую я увидела на его лице. Боль… нет, глубокая агония была лучшим описанием.

Эвалин уронила голову ему на грудь и обмякла, словно вся борьба наконец-то покинула ее тело.

— Он твой, и мне нужно, чтобы ты защитил нас.

Прерывистый шепот.

С моей стороны Виктор напрягся. И я просто знала…

Что линия была пересечена.

Предательство было горьким на вкус.

Братья стали врагами.

Что-то должно было измениться навсегда, и я не была уверена, хорошо это или плохо.

— Ублюдок!

Этот рев — он исходил от моего Виктора.

Виктор

Она танцевала под волшебным золотым небом, великолепная и нереально красивая. Это было сенсационно…захватывающе. Она очаровала меня.

Она была опасна для моего сердца и дикая для моей души.

Мне нужно было почувствовать ее, чистое отчаяние, которое питалось страстью, которую я не мог контролировать. Я хотел, чтобы она была внутри меня, так глубоко во мне. В ответ я хотел владеть каждой ее частичкой…

На краткий миг я почувствовал ревность. Ревновал ко всем, кто видел, как она танцует, в этот самый момент. Эта красота принадлежала только мне.

Я хотел украсть ее. Захватить ее, чтобы она танцевала только для меня. Желание снова и снова предъявлять свои права на ее сердце было сильным.

Но этот…этот прекрасный момент принадлежал ей.

Никто не мог его украсть. И даже я.

Гордость наполнила мою грудь. Моя милая мышка заслужила это.

Сегодня ее мечта становилась реальностью. Мечта, которая у нее была много лет назад, мечта, которую когда-то у нее украли.

Но сегодня…она была здесь. Танцевала на этой сцене, чтобы все видели, восхищались и были очарованы.

Вот она, моя Валери. Мой танцующий лебедь. Ее элегантность сияла насквозь, каждый шаг тек, как вода в реке. Она скользила по сцене, как будто она владела ею, запоминала ее в своей крошечной голове.

Она танцевала так, как все мы дышим воздухом.

Она танцевала…

А я еще больше влюблялся.

Как только музыка закончилась, Валери тоже остановилась, как раз вовремя. Остальные танцоры остановились позади нее и синхронно поклонились зрителям.

Толпа аплодировала, кричала и немного сходила с ума. Со своего места я наблюдал, как женщины Иваншовы встали из первого ряда и аплодировали громче всех.

Моя девочка заслужила это.

Все это…семью. Балет. Любовь. Все, о чем она мечтала в детстве.

Ее счастливый конец. Я дал ей это, я сделал так, чтобы это произошло, я сдержал свои клятвы.

Я поймал себя на том, что улыбаюсь, глядя, как она прижимает правую руку к груди, прижимая ее к бьющемуся сердцу. Бьюсь об заклад, что сейчас оно было беспорядочным, диким, без клетки. Свободное и летящее так высоко. Я был далеко от сцены, прятался в тени, прислонившись к стене, но… я видел это. Ее улыбку.

Красивая.

Я вспомнил ее прежние слова. Однажды я сказал ей, что она будет танцевать на сцене Королевского Оперного Театра. Именно так, как она всегда хотела. В один прекрасный день публика будет болеть за нее и просить на бис.

Валери сказала, что это не имеет значения. Она их не услышит. Она услышит только тишину.

Я сказал ей…она почувствует это в своем сердце. В тот день Валери это не убедило.

Сегодня она достала слуховой аппарат. Она предпочла танцевать, не слушая музыки. Валери знала ее наизусть, в глубине души.

И она сказала мне…Я не хочу слышать, как они аплодируют мне. Я хочу почувствовать аудиторию.