Оберег из Сычигорья - Сергей Фрейнд

ограничен. Отравитель одиночка. Вы с Ратмиром, по сути, тоже одиночки. Я же получаю сведения от людей. Чем меньше людей знают что-то, тем меньше шансов, что узнаю я. Бадьяр Широкий – это уши баронства Зелёной долины. Даром, что не белого рода. Я не могу услышать ту информацию, которой не делятся.

– Зачем тогда удаляете людей, обижаясь на них?

– Удаление не означает прекращение контроля, – пояснил барон. – Капризами я отстраняю тех, кто начинает набирать вес. Или тех, кто может во время обсуждения внести раскол в нужную мне точку зрения. Однако, чтобы не заметили в этом системность и разумность, приходится иногда наказывать случайных.

– Рифмование во время складности тоже не просто так?

– Конечно. Думаете, я большой любитель стихов? Когда человек думает над задачей, то притупляется осторожность. Мои гости сосредоточены на рифме. Я задаю им личность, и вместо того, чтобы высказать стандартный шаблон, принятый в обществе, они говорят то, что на самом деле думают о человеке. Внимание-то на рифме, а не на сути, – Бадьяр скривился, превратившись в дурачка-барона и спародировал своё поведение во время складности. – Слышал, какую ерунду говорят? Мортус у них умный и всё знает. Допустим, но где тут складность? Мор-тус, ум-ный, зна-ет. Нет складности-то!

– И под видом обиды на неудачную складность, можно отстранить набирающего вес человека?

– Именно так, – спокойно произнёс барон.

– Кажется, понял. И дурацкие слухи о произошедшем во время покушения тоже вы распускали?

– Понимаете, Пурелий, жители Зелёной долины, да и всего Сычигорья, любят сказки и не любят думать. Наври, что у Мортуса две головы, вторая из которых спрятана на спине, плохо пахнет и ест детей горожан… Нет, не поверят. Но будут охотно пересказывать друг другу. И в подсознании сохранится негативный образ Мортуса. В критический момент, например, при бунтах, люди вспомнят, что казнахрон ест детей, а барон за один час накормил сорок тысяч горожан, подавая им сладости из сотен рук, вырастающих по воле короля. Такой галиматьёй я формирую нужное мне восприятие.

Пурелий задумался, оценивая сидящего перед ним человека. Книгочей раскусил барона, понял, что тот хитрее, чем кажется и ловко управляет баронством. Но молодой человек не ожидал, что Бадьяр на столько умён.

– Раз вы так много знаете… Где Ратмир?

– Давлей получил информацию от агента, который второй день под видом пьяницы наблюдает за лавкой самогонщицы. Голяшка пришёл в дом Дикарки с серьёзным ранением. Пока не знаю, чьих рук это дело. Когда ваш друг потерял сознание, агент обнаружил в доме Люцию и Тайю. Невеста спала под ворожбой, с ней всё в порядке. А вот девочка отравлена. Думаю, это дело рук нашего убийцы. Скорей всего, Дикарка уже умерла. Жаль, – барон отпил и усмехнулся. – Не удивляйтесь, я не кровожадный.

Бадьяр показывал своё истинное лицо только в присутствии Эльзы, чей примитивный ум не замечал преображения личности. Даже близкий помощник Давлей и знать, которую барон обрабатывал от влияния Мортуса, ни о чём не догадывались. Барон ставил условия с обычным выражением дурашливости, капризами и визгливостью. Богачи понимали, что кто-то диктует волю барону, но, как и Мортус, не могли разгадать теневого правителя. Большинство считало, что толстяком руководит свита короля, что полностью устраивало барона.

И вот сейчас Бадьяр Широкий получил умного собеседника, который первым раскусил его притворство. Мужчине захотелось выговориться.

– Насилие лишь способ удерживать баронство в рамках хоть какого-то приличия. Думаете, мне нравятся казни? Я большой любитель игрищ? – Бадьяр фыркнул. – Эх, Пурелий, если бы вы знали, как хочется взять мою безмозглую красотку и уехать в посад на покой. Но через год, может, два, баронство погрязнет в хаосе. Наш тихий мирок сожжёт обезумевшая толпа. Вы же видели их на арене. И как вам? Думаете, они послушают разумные доводы о справедливом обществе? Ха! Только сила. Только жестокость. Эти дикари не понимают ничего другого. Приходится давать им эту жестокость, чтобы заполучить авторитет и хоть как-то усмирять этих… этих… – барон вздохнул. – А глупость нужна для таких, как Мортус с Гидоном. Так проще выявлять заговорщиков. Они же не очень умные. Да откуда взяться-то уму, когда на баронство меньше десятка грамотных людей.

Барон надолго задумался.

– Ай, ладно. Раз уж ввязался, теперь до конца. О чём я говорил? Ах, да. Ваших друзей привезли в лавку Плантажа. Они там. Ратмир… Зелёный день. Если дожил до восхода, то скоро сам объявится. А если, нет, то и торопиться некуда. Сами понимаете, – Пурелий кивнул. – Кстати, а почему невеста спит?

– Голяшка усыпил её. Он мне рассказал это, когда забирал склянку для поиска Тацита. А что с мальчиком? Ратмир говорил, что у Тайи есть братик. Отравлен вместе с сестрой?

– У неё есть брат? – удивился Бадьяр. – Упустил этот момент. Во всяком случае, уверен, что после их отъезда в лавку Плантажа, в доме никого не осталось. Хозяин пьянствует в посаде.

Бадьяр посмотрел на солнце.

– Ещё одни вопрос мучает меня. Тема сложная, – барон собирался мыслями. – Вы оказались в городе раньше, чем появился заказ на ваши услуги. Как так?

– В любом городе Сычигорья есть работа для нас. Чаще мы сами выбираем заказчиков, создавая условия для связи с причиноведом. Распуская слухи и, что не мало важно, – поднял палец вверх книгочей, – ссылаясь на истинные рекомендации.

– Конечно, Пурелий. Я выполню свою часть договора.

Толстяк насупил брови и мигом превратился в полоумного барона.

– Этот книгочей Пер… Пур… Перуний единственный, кто держит связь с причиноведом Шварцем. Благодаря их работе и тому, что лучший барон Сычигорья нанял их… Эльза, милая, дай