Танец с зеркалом - Эльдар Сафин

– Подите прочь. Мне скучно! – сказал князь и отвернулся.

Лот Вег раздавал его друзьям самострелы. Ан Сяо убежал куда-то – наверное, готовил незваным гостям встречу у выхода, чтобы никто не скрылся.

– Считаю до трех, а потом убью вас всех.

И они ушли, понурившись, ощутив – или Го Чу Рушу это лишь казалось? – свое бессилие перед ним.

А потом он пил за здоровье друзей, целовал Айсу, потом все стреляли по мишеням – зря, что ли, самострелы вытаскивали?

Со двора тоже доносился свист стрел, крики, визг – праздник, вечный и веселый, продолжался.

Но когда у князя в очередной раз перехватило дыхание, давая понять о присутствии отца в его теле, он взглянул в окно – и не увидел в освещенном факелами саду детей.

– Ан Сяо! – заорал князь, ощущая ярость, подбирающуюся к самому краю. – Детей, быстро!

И тут же увидел внизу Ан Сяо. Старый слуга лежал прямо под окном, сжимая в руках самострел. Вот оно что… Вот в кого стреляли! В небе мелькнул бледный хвост вырвавшегося на свободу и улетающего прочь дракона.

Не все еще потеряно. Наверняка остались дети – их же было человек сто, чтобы играть днем и ночью, чтобы в любой момент можно было увидеть их в окно!

Кто-нибудь спрятался, или по вечной своей непоседливости залез куда не следует – ах, Ан Сяо, зачем ты так тщательно закрывал все ходы и выходы, так старался запереть их в тесном дворе!

Нет. Никакой надежды. Пустой двор, только оброненная кем-то из девочек красная лента. Го Чу Руш схватился за горло, душа сам себя – отец уже был в нем, уже диктовал свою волю, прорываясь пока только на уровне мыслей.

– Детей, сюда! – хрипел Го Чу Руш. Рядом столпились соратники – ах, друзья, какая же это жестокая шутка! Любой из вас десять лет назад бросился бы выполнять приказ, а сейчас все вы заплыли жиром и мозги ворочаются уже с трудом…

Князь упал на колени, потом – лицом в пол. Ему было очень больно.

А потом его захлестнуло. Волна поднялась изнутри. Не осознавая что делает, князь поднялся, выхватил меч и вонзил его в грудь стоявшему рядом Лот Вегу…

… Спустя полчаса князь сидел в одной из комнат, где прежде жили дети. Он не мог видеть небо, но и так знал, что на нем одна за другой гаснут звезды.

Утро не наступит никогда – уже слышен рев, четыре дракона спешат исполнить волю его отца. Деревенские жители, забравшие детей из сытой и спокойной жизни к подневольному крестьянскому труду, получат возмездие в ближайшие дни, когда восстанут мертвые и твердь смешается с водами всех морей, и мир превратится в бездну.

Дикие припадки, постепенно влекущие князя к тому, чтобы принести Первую Жертву и убить самых близких ему людей, начались несколько лет назад. Именно тогда он обнаружил, что успокоить его может только одно – вид играющих детей.

Го Чу Руш приподнял тюфяк и достал оттуда раздвоенную палочку с одним закрепом – второй, видимо, чернявый собирался сделать ночью.

Злая шутка – конец света наступил только потому, что в саду не играли дети… Потому, что девчонки не спорили о мальчишках, потому, что мальчишки не стреляли из луков. Потому что рыжий не пульнул из рогатки…

Стефани Хантер не только не красавица – она даже на девушку мало походит. Пацан-пацаном. Чертик из табакерки, как все ее зовут. Ножки – спички, ручки – гребенки, волосики рыжие – ниточки. Фигуры ни-ка-кой. Еще и зубы передние торчат, как у зайца. Страх, да и только.

И тем не менее, Брайан на ней женился! Наш умница Брайан МакКолин, высокий кареглазый шатен с демонической улыбкой и руками пианиста. Хотя никто никогда не слышал, чтоб он играл. У него, вероятно, и слуха нет. Да зачем рыбаку слух? А красивому мужчине он и вовсе ни к чему. Достаточно голоса и чувства ритма. Какой у него голос, ум-м-м-м… Как вино. Нет, не кислый. Пьянит. А уж по поводу ритмичности… Но не будем сейчас об этом. Тяжко.

А почему он женился на Стефани – это ж ясно. Она божественно танцевала степ. Как никто. Как даже сам Брайан не танцевал.

У нас в городишке все танцуют степ. Младенцы в люльках сучат ногами, требуя соску. Школяры с портфелями подмышкой топочут на ступенях Alma mater. Рыбаки как полный перемет вытянут, так и давай откалывать коленца. Прачки балансируют на мостках с корзинами белья. Влюбленные теплыми летними вечерами собирают лютики по склонам Уступчатых холмов. А на уступах – сами понимаете. Сплошной степ. Про матросов я даже и не говорю: в штиль на палубе-это ж святое дело! Ну и главное – наш городской турнир. Гордость Нью-Милтона.

Так вот. Стефани в том году набралась наглости и вылезла на турнир! Замухрышка. Она даже не местная, мамаша ее была родом из Гретли! Папаша – вообще неизвестно кто. Актеришка какой-то заезжий. Должно быть, такой же рыжий и зубастый, как доченька. Я не помню, мне тогда два года было. Мать-то ничего. Не мадонна, конечно, но хоть есть, за что мужику подержаться. Она и сейчас еще, в тридцать пять, ничего себе. Не то, что Стефи – семнадцать лет, а селедка-селедкой. Вылезла на площадку, копытцами застучала, лапками помахала, крутанулась туда-сюда, да и взяла золото! Все ей хлопали, наши мужчины ладони до волдырей сбили. А Брайан, Брайан-то как на нее смотрел! Как висельник на бумагу о помиловании! Глазами съел просто. Ну что он в ней нашел, что?!

Солнце заглядывает через круглые окошки в «Погребок у моря», где я сижу за стойкой и умираю. Умираю от тоски. Народу никого, все на работе или к турниру готовятся. Поэтому и Уолтеру делать нечего, торчит за стойкой, как хрен на ветру. Уолтер смешной и странный: длинный, гибкий, вихры на башке топорщатся. Таким только рыб пугать в тихую погоду. Но улыбается приятно. Тепло как-то. И рубашку белую на работе умудряется не запачкать. Как он это делает?

Уолтер подходит к столику и смотрит на меня, весь излучая сочувствие.

– Малышка Мэриэн, ты все еще сохнешь по Брайану?

Так, надо собраться. Надо поднять левую бровь и повести плечиком. И сделать равнодушную мину.

Но вместо этого я вдруг взрываюсь криком:

– Да! Да, черт возьми, да!

А теперь я плачу и не могу остановиться. Все прекрасно.

Уолтер садится рядом, гладит меня по голове лопочет что-то утешающее. Но я не слушаю. Я думаю о том, что после полудня выйду на своем ботике. И когда начнется турнир, я уже буду далеко в море. И никто не увидит моих слез. Даже ветер, авось, примет за морские брызги.

Я буду ловить рыбу. А танцевать мне не хочется. Совсем.

– Сделать тебе «Марианну», малышка?

Говорить не могу, просто киваю.

– С орехом?

Да, конечно с орехом. В орехе вся прелесть.

– И не взбалтывать? – улыбается Уолтер.

– Не взбалтывать… – всхлипываю я.

Уолтер вскакивает. «Марианну» умеет делать только он. Наверное, он сам ее придумал, потому что даже в навороченных барах столицы, где я учусь, нет такого коктейля. Туда входит вермут. Не знаю, возможно подошел бы любой, но Уолтер берет местный. Запах разнотравья нашей «Тианы» невозможно перепутать ни с чем. А что туда добавляется еще, Уолтер не говорит. Ну кроме ореха, конечно. Он чуть горчит. Уолтер как-то сказал, что этот напиток пробуждает дар ясновидения. Цену набивает!