Троцкий и заговор в Красной Ставке - Сергей Войтиков

Назвав одной из важных причин «произведенных перемен» положение на Западном фронте, Троцкий заметил: за 2 месяца «достаточно выяснилось», что неудачи на фронте были связаны прежде всего с отсутствием резервов, а не с организацией командования и управления Западного фронта. По словам наркома, даже обвинение в предательстве Н.Н. Доможирова (одна «из важнейших точек опоры в организационных изменениях не только на Западном фронте, но и в Ставке») оказалось абсолютно несостоятельным, т. к. генштабист не сообщил о Ставке ничего, о чем сам Троцкий, К.Х. Данишевский, С.И. Аралов не знали бы ранее.

Частично реабилитировав арестованных в июле коллег, Троцкий раскритиковал С.С. Каменева и — беря выше — группировку И.В. Сталина (имя последнего в документе прямо не называлось, но документ имеет явную антисталинскую направленность). Смена кадров в главном командовании настолько не устраивала Троцкого, что нарком даже позволил себе критиковать поддержавших Сталина членов Политбюро: «оперативный план из временной и обусловленной рабочей программы командования превратился в знамя группы влиятельных товарищей, стал для них в некотором смысле вопросом чести. Большинство членов Политбюро ЦК (2 или 3 товарища) сочло даже возможным связать авторитет ЦК партии не только с указанным общеоперативным планом, но и с его отдельными изменениями. Это привело к такому положению, когда командование чувствовало себя и оказывалось вынужденным упорствовать в шагах, явно и очевидно нецелесообразных, иногда бессмысленных и прямо преступных».

Более всего Троцкого не устраивало то обстоятельство, что С.С. Каменев будет проводить линию «царицынцев» (т. е. И.В. Сталина); председатель РВСР даже настаивал на том, чтобы ЦК разъяснило Главкому, что его оперативные решения сами по себе не могут иметь поддержку ЦК, который лишь ставит ему в известном порядке определенные задания. На данном этапе Троцкому понадобилась поддержка в его детище — Реввоенсовете Республики. Для усиления влияния противников Сталина в РВСР Троцкий просил включить в его состав Г.Я. Сокольникова[767].

Не позднее 23 октября 1919 г. Троцкий направил в Полевой штаб телефонограмму с демонстративным распоряжением о сохранении за переведенным 1 октября на основании постановления РВТР (!) в Академию Генштаба РККА Ф.В. Костяева «пайка, положенного для служащих Полевого штаба РВСР»[768]. Фактически по отношению к Костяеву был применен обычный в годы Гражданской войны прием сохранения сотрудников: Академия стала обычным местом опалы — в октябре 1918 г. туда «сослали» Теодори, годом позднее Костяева, в 1920 г., к примеру, В.И. Чапаева.

В сентябре 1919 г. Троцкому удалось ослабить «оппозицию» в Реввоенсовете Республики: 21 сентября он просил ЦК утвердить принятое в этот день решение РВСР Троцкий докладывал: «Сектор к Югу от Москвы в связи с обстановкой превращается в укреплен- ный район, который разбит на 2 полосы: северная часть подчинена Ставке через посредство Гусева, назначенного командующим войсками этого сектора. Кандидатура эта выдвинута потому, что должность „командующего“ имеет в данном случае организационно-советский характер: нужно объехать исполкомы и парткомы, учредить ревкомы, побудить к созданию конницы, давать указания насчет разведки, донесений, связи и пр.»[769]. Новое назначение Гусева позволяло Троцкому решить сразу 2 вопроса: об обороне Москвы и удалении из РВСР на «разъезды» С.И. Гусева.

К концу октября крепнут позиции Троцкого в Политбюро[770], но частично избавиться от Гусева председатель РВСР смог лишь в ноябре 1919 г. Общение его с «коллегой» строилось осенью 1919 г. на основе решений ПБ: так, 18 ноября председатель РВСР телеграфировал: «Ввиду исключительной важности переброски дивизий с Западного фронта на Южный Вам необходимо немедленно отправиться на Западный фронт в 2-недельную командировку, дабы снятие с фронта погрузка и отправка следующих дивизий прошла под Вашим непосредственным наблюдением. О всех затруднениях и препятствиях…необходимо извещать по прямому проводу Реввоенсовет Республики (Основанием к вышеизложенному является постановление Политбюро Центрального комитета РКП)»[771]. Тем же постановлением обязанности комиссара ПШ возлагались на Д.И. Курского[772]. Фактически отъезд Гусева давал Троцкому определенные аппаратные возможности: в телеграмме своему стороннику И.И. Юреневу Троцкий выражал надежду, что «при строгом распределении труда и при совместном решении вопросов общей политики можно устранить всякие конфликты в составе РВС»[773].

Гусев не очень-то активно курировал Полевой штаб: по данным от 4 декабря 1919 года, он находился в служебных поездках и командировках с 19 по 30 июля, с 12 по 15 сентября; с 9 по 16, с 13 по 16, с 20 по 22 октября; с 31 октября по 5 ноября; с 6 по 15, с 18 по 23, с 26 по 28 ноября 1919 г.[774]. Таким образом, он не курировал Ставку 56 дней из 131 (42,7 %).

Осенью 1919 г. угроза Москве миновала — штаб войск возглавляемого Гусевым Московского сектора обороны подлежал ликвидации[775];

5 декабря Сергей Иванович и вовсе сложил свои полномочия — 4 декабря приказом РВСР он стал членом РВС Юго-Восточного фронта[776].

На этот раз Ленин убедился, что на посту главы военного ведомства у Троцкого пока нет альтернативы: Гусев не смог стать достойной заменой «Демона революции» в Реввоенсовете Республики.

№ 6.1

Из протокола Московской общегородской конференции РКП(б) — запись доклада С.И. Гусева «О военно-политическом положении»

12 июля 1919 г.

Протокол общегородской конференции РКП от 12/V1.1919 г.[777]

Присутствует 200 делегатов с решающими голосами.

Председательствует тов. Л.Б. Каменев.

Доклад тов. ГУСЕВА о военном положении. Надо заметить, что месяц тому назад положение на фронте было значительно хуже, чем сейчас: тогда была серьезная угроза Петрограду. Деникин наступал на Юге, а на Востоке наше наступление только начиналось, и в нашей среде шли споры, наступать ли там или перебросить силы на Юг. Жизнь показала, что тактика нового Главнокомандующего, настоявшего на наступлении, правильна. Теперь на Южном фронте мы закрепляемся. Наши части приходят в порядок. Уже начинают наносить контрудары, и скоро Южный фронт будет устойчивым. За последний месяц наше положение в целом очень улучшилось, но кроме военных побед есть и другие победы. Раскрыт заговор в Питере. Здесь действовала не настоящая организация, а скорее кучка шпионских организаций, работающих кустарнически. Единого центра у них не было и даже наблюдалась враждебная конкуренция отдельных организаций. Ликвидация этого заговора так же серьезна, как удар по Колчаку. К 1 июля 1919 г. ожидался удар Антанты; раскрытие заговора разбило этот план, пришлось наступление отложить. В практике этой организации характерно следующее: они стремились захватить в свои руки все управление Армии. В этом много виноваты наши политические комиссары: они недостаточно бдительны по отношению к нашим военспецам. Это значит, что наша тактика к ним должна измениться, но бдительность необходима, теперь разговорам и объяснениям положен конец и произведена полная чистка; и последняя победа, одержанная нами это победа над самим собой в форме реорганизации военного управления. Был создан Центр, но этот центр как объединяющий всю военную работу оказался фикцией. Он даже нередко мешал армии в их организационной работе. Были Реввоенсоветы отдельных фронтов, но не было одного центра. Теперь создан Реввоенсовет, в руках которого сконцентрируется вся работа и не будет больше многоцентрия; мы надеемся, что с приходом в центр людей с фронта нам удастся внести новую, свежую струю — и это большая победа.