Эра зла - Татьяна Устименко

Я жалобно смотрела вслед Конраду, но так и не нашла в себе желания побежать следом и вернуть того, кто уходил навсегда! Теперь я знала наверняка: увы, мы слишком разные. Мы не сошлись во взглядах на счастье и поэтому обрекли себя на горечь разлуки. Я никогда не смогу быть рядом с ним, но как же я смогу жить без него? Нежность, ненависть, протест — все эти эмоции смешались воедино, причиняя чудовищную боль. Мне пришлось выбирать между любовью к мужчине и милосердием к этому миру, и теперь я осталась без Конрада, ибо предпочла милосердие. Я смотрела на звезды и глотала слезы отчаяния, загоняя их внутрь себя, в свою душу, в свое израненное сердце…

Все-таки я оказалась права на все сто процентов, подозревая, что если останусь с ним, то однажды его объятия станут все теснее, а мое личное пространство неизбежно уменьшится до мизера, его просьбы превратятся в требования, а улыбка на его лице сменится самодовольной, капризно-раздражительной гримасой. Но я не стала ждать, ибо убила его сейчас! А теперь, когда я осталась одна — свободная и независимая, я уже могу бестрепетно заглянуть в шкаф своей памяти и достать из-под вороха белья пожелтевшую от старости помятую фотографию того единственного, кому я хотела отдать всю свою жизнь, того, кто умел делать меня счастливой, того, от кого невозможно было отвести глаз.

Того, кто однажды тоже меня убил…

Чем приятнее грех, тем неприятнее в нем каяться! Но я все же сумела переступить через свою боль и смирила страдающую от нанесенного ей ущерба гордость. Сегодня произошло знаменательное событие: я вырвала из своего сердца любовь, ставшую обузой. Но Господи, почему же мне теперь так плохо, больно и одиноко? Любовь моя, где же ты, вернись…

Господи, внемли, я не готова

Трепетно принять святое слово

Да предстать сегодня у престола

Царства неземного твоего.

Господи, прости, но я не рада —

Мне такая сила не награда,

Мне и благочестия не надо,

Света не дари мне своего.

Господи, спаси, я погибаю.

Видишь, я уже изнемогаю,

Славы и бессмертья не алкаю,

Верую в тебя лишь одного.

Господи, пойми, я не святая —

Я, наверно, женщина простая.

Видишь, у креста стою босая,

Счастья добиваясь своего.

Господи, гневись, но я не каюсь —

Нежностью я от греха спасаюсь

И земной любовью проникаюсь,

Больше не желая ничего.

Ветер пришел ночью. Северный и обжигающе колючий, он буквально ввинтился под край укрывающего меня одеяла, беспощадно вырывая из сладких объятий полудремы. Я лежала на распахнутых крыльях двух нефилимов, вольготно развалившихся на снегу, и чувствовала себя в полной безопасности, пребывая под защитой этих харизматичных великанов, напрочь игнорирующих ночной холод, бытовые неудобства и мою беспокойную возню. С другой стороны, под боком у сладко похрапывающего Еноха, пристроился Тристан, крайне неодобрительно воспринявший мое долгое вечернее отсутствие.

Кажется, он ревновал. Впрочем, меня весьма мало интересовало его мнение, ибо я намеревалась строго придерживаться выработанного мною плана, не отступая от него ни на йоту. К сожалению, тогда я даже не догадывалась, что от того момента, когда мне предстояло на практике убедиться в ошибочности и опасности своих скоропалительных выводов, меня в ту ночь отделяли всего лишь несколько скоротечных часов. О да, тогда я еще не знала, что день смерти ничем в принципе не отличается от всех других дней или ночей нашей жизни, вот только протекает он на удивление бурно и стремительно, словно подводит жирную финальную черту, призванную отделить все важное и значимое от пустой, никчемной суеты. И именно в смертный момент нам становится понятно: важно не то, как мы жили, гораздо важнее то, как мы умерли. А еще зачем и во имя чего!

Итак, пронизывающий ветер почти насильно вытащил меня из-под одеяла, непрошеным гостем ворвавшись в мою теплую сонную дрему и свистяще приказывая: «Вставай, сейчас не время для лени!» Я попробовала отмахнуться от настырного вихря, пригоршню за пригоршней подхватывающего колкий снег и немилосердно бросающего его в мое лицо, но не тут-то было — ветер не отступал. Мысленно посетовав на свою тотальную не везучесть, ибо я мечтала выспаться, дабы скопить хоть немного сил, необходимых мне для реализации задуманных планов, я, скрежеща зубами от раздражения, нехотя покинула свое уютное лежбище и шатко побрела в сторону от лагеря, туда, куда вел меня мой беспокойный проводник. Слава богу, что у меня давно уже образовалась привычка спать одетой, невзирая на все соображения личной гигиены и опрятности. Ну и фиг с ним, что я потом хожу мятая, будто вылезшая из пасти бегемота, но зато никто не сможет застать меня врасплох. С одной стороны, этому укоренившемуся правилу не раздеваться на ночь немало способствовала жуткая погода, а с другой — я уже осознала, что полезные привычки, может, и продлевают нам жизнь, но зато вредные делают ее приятнее и комфортнее.

Поругиваясь вполголоса и позевывая во весь рот, я тащилась по скрипящему насту, не отводя опухших глаз от шустрой поземки, змейкой извивающейся впереди меня. Немного удалившись от нашего лагеря, я протестующе пробурчала: «Хватит!» — и категорично опустилась на какой-то каменистый пригорок, еле прикрытый лохмотьями засохшего мха. Сейчас я находилась в непосредственной близости с основанием замкового холма, по левую сторону от меня остался бивак моих спутников, а справа тускло светился костер в лагере наших врагов. Кому-то там не спалось, подозреваю, что Конраду. Ветер, похоже весьма довольный проявленной мною сговорчивостью, ледяным кашне обвился вокруг моих плеч и доверительно зашипел в ухо, посвящая в события давно минувших дней. Округлив от изумления глаза, я потрясенно слушала его запутанное повествование, мгновенно ощутив себя слабой песчинкой, случайно попавшей в неумолимый жернов бытия. Я уяснила: теперь от меня зависит все и… ничего!

Так происходило много веков назад, так случается и ныне: людская зависть, ограниченность и меркантильность на корню губят многие благие начинания, мешая ходу прогресса и тормозя духовное развитие человечества. Человек — странное и порочное существо, обладающее навязчивой манией истреблять все, что находится вне сферы его понимания. Если существует недосягаемая красота, то нужно объявить ее ведьмовством и сжечь. Если в ком-то пробудилась чистая любовь, то следует назвать ее самым тяжким грехом и вырубить с корнем. Миром правит Тьма! И было бы неправильным считать, будто пресловутая Тьма эта существует где-то вокруг людей — о нет, она царит в их сердцах и душах, щедро рассеивая споры зла.

Эра зла не была ниспослана нам кем-то свыше, не пришла извне — о нет, она давно уже сформировалась внутри нас, однажды просто дождавшись благоприятного момента и вырвавшись на свободу. А затем, не встретив ни малейшего сопротивления, она пошла себе гулять по долам и весям, липкой заразой переползая из города в деревню, из лачуги в замок. А людские сердца, отвернувшиеся от света, давали ей обильную пищу, служа кровом и рассадником. Помните, люди, если вы намерены противостоять Эре зла, то не впускайте Тьму в свои дела и помыслы, не поддавайтесь власти жестокого лихолетья. Поймите: каждое доброе деяние зримо отодвигает границу Тьмы, очищая мир от смертоносной тени Эры зла. Не убивайте, не обижайте слабых, не воруйте, не лгите, не разбойничайте — и тогда Эра зла минует ваш дом, ибо побороть Тьму и порок способны только свет и добро! Причем добро бескорыстное, идущее непосредственно из глубины незамутненного корыстью сердца!