Иностранка - Арина Теплова

Михаил же думал о том, что эта девушка невероятно подходит ему. В эту минуту ее голова лежала на его широком плече, и Невинский отметил, что ее макушка находится как раз на уровне его губ. Стройная, высокая фигура Маши до крайности нравилось Михаилу. Ему не надо было склоняться над нею в три погибели. Он мог, как сейчас, склонить к ней голову и спокойно достать до губ или шеи. Ему было приятно ощущать, как ее гибкое юное тело прижимается к нему. Ее запах, свежий и сладкий одновременно, будоражил его, вызывая в сознании приятные страстные образы. Он понимал, что старше ее, но его зрелость с лихвой компенсировалась деньгами. К тому же он выглядел гораздо моложе своего возраста, да и сил у него было еще достаточно, чтобы потянуть молодую жену во всех смыслах.

И юность девушки была до крайности привлекательна для Невинского. Еще в спальне, когда он обнажал Машеньку, он отчетливо запомнил все черты ее совершенного, еще девственного тела. Тогда он отметил, что хоть она и родила сына, но все линии ее груди и стана были как у юной девушки. Он до сих пор помнил прелестные белые полушария грудей, которые стояли словно наливные яблочки с розовыми сосками. Ее живот был плоским, а талия узкой. Стройные руки и нежная покатость хрупких плеч вызывали в нем неуемное желание. Ее бедра и ягодицы были упругими и мягкими одновременно. Она была невероятно соблазнительна, и Михаил то и дело целовал нежное ушко, которое было так близко от его губ.

Единственным, что омрачало мысли Невинского, было письмо Чемесова, которое он случайно нашел, увидев его под скамейкой в саду. Оттого в какой-то момент, не выдержав, Михаил глухо вымолвил:

— Маша, могу я спросить вас еще об одном?

— Да?

— Вы до сих пор любите Чемесова?

Она замерла в его объятиях и лишь спустя минуту уверенно сказала:

— Нет.

— Вы уверены?

— Для чего вы спрашиваете? — она обернулась. — Чемесов остался в прошлом. Я не желаю говорить о нем.

— Я знаю, что он любит вас, — с ревностью заметил Михаил.

— И что же? Этот человек причинил мне очень много зла и боли. Я простила его, но быть с ним не смогу никогда…

— Вы уверены, Машенька? — воодушевленно спросил Невинский.

— Да. Ибо в этот миг мое сердце занято другим мужчиной: честным, благородным, понимающим, любящим меня…

Невинский понял с полуслова, о ком она говорит. Он порывисто наклонился к ее губам. Одна его рука перемесилась с ее талии выше и сильные пальцы несколько раз собственнически сжали полушарие груди Маши. Молодая женщина, хоть и напряглась от его интимной ласки, но позволила оставить ладонь на своей груди, промолчав. Когда поцелуй кончился, она вновь обернулась к реке, любуясь закатом. Михаил же уткнул подбородок в макушку ее шляпки, с упоением вдыхая ее запах. Он периодически сжимал широкой ладонью грудь Маши, наслаждаясь ее упругостью, которая угадывалась даже через ткань. Отчего-то от этой молчаливой, немного непристойной ласки Маша задрожала. Она ощутила, что ей нравится его нагловатая ладонь, вызывающая в ее теле небывалый трепет и возбуждение.

— Назначим помолвку на пятое ноября. Как вы думаете, это удобно, Машенька? Можно, конечно, и ранее, но, боюсь, сын, Александр, не успеет приехать из-за границы к помолвке. А мне было бы приятно видеть его на нашем торжестве.

— Как скажете, Михаил Александрович.

— Вот и славно, — воркуя, кивнул он. — Завтра с утра поедем в церковь. Затем Трофим отвезет детей домой. А мы с вами отправимся на Невский по модным магазинам и закажем вам новый гардероб. Негоже вам ходить в этих ужасных платьях. Они меня раздражают.

— Я не думаю, что мне надобно…

— Не спорьте, Маша, — сказал он властно. — Вам очень идут модные прелестные платья. И вы будете их носить, я так хочу.

Маша кивнула, поворачиваясь к нему. Он с силой прижал ее к себе и припал к губам. Она с радостью ответила на его сильный горячий поцелуй и Михаил, чуть отстранившись, улыбнулся ей.

— Вот такой вы нравитесь мне, — заметил он, лаская взглядом прелестное лицо. — Я думаю, мы сможем найти общий язык, моя козочка.

— Отчего вы так странно называете меня, Михаил Александрович?

— Странно? — удивился Невинский и тут же понял. — Козочкой?

— Да.

— Вы очень похожи на нее. Все время спорите со мной и постоянно пытаетесь от меня сбежать, словно пугливая козочка. К тому же вы такая же стройная и резвая, как это животное. Оттого вы и напоминаете мне ее. Надеюсь, вы не обиделись Машенька?

— Совсем нет, — ответила искренне она.

Удивительно, но атмосфера в доме Невинских изменилась, став уютной и спокойной. Дворовых более не бранили по утрам, дети могли шалить сколько им вздумается, не боясь наказания, а Маша ощутила, что вся прислуга стала относиться к ней со странным почтением и даже заискиванием. И виной всему был Невинский. Он стал на редкость мягким, приветливым и спокойным. Постоянно пребывал в хорошем расположении духа. Даже детям, которые раньше раздражали его, было позволено спрашивать отца обо всем и по вечерам не отправляться в свои спальни до десяти. Наташа постоянно вертелась возле отца, то и дело залезая к Михаилу Александровичу на колени и ласково прижимаясь к нему. Николай тоже подолгу общался с отцом в кабинете и не выходил оттуда, как прежде, покрасневшим от резких нравоучительных слов. Маша, видя изменившееся отношение Михаила к детям и к себе, была искренне удивлена новым Невинским и радовалась тому, что в доме воцарился мир и покой.

Как и планировал Михаил Александрович, уже через несколько дней в особняк, расположенный недалеко от Фонтанки, доставили новый гардероб Маши, состоящий из нескольких дюжин платьев, десятка подбитых мехом рединготов и шляпок, нескольких укороченных казакинов, теплых сапожек, легких бальных туфелек, изысканного белья и всевозможных аксессуаров. Молодая женщина, уже давно отвыкшая от такого изобилия одежды, не решалась все это надевать, и лишь настоятельная просьба Невинского заставила ее облачаться во все эти великолепные богатые наряды в течение дня. Как и прежде, Маша продолжала заниматься с детьми с утра до самого вечера. Иногда после долгого укладывания Наташи спать, она засыпала рядом с кроватью девочки, и тогда Невинский, не дождавшись ее в гостиной, сам поднимался наверх в спальню дочери и, бережно взяв на руки Машу, относил ее в спальню. Затем, целомудренно поцеловав ее на ночь в лоб, исчезал за дверью.

В большинстве же вечеров Маша спускалась после десяти в гостиную, где ее ожидал Михаил, и они долго сидели около камина, разговаривая о самом разном. И Маша была удивлена тем, сколько знает Невинский, как много он путешествовал и повидал. Его рассказы были интересными и захватывающими. Часто они сидели молча у камина, рядом, на небольшом канапе и, взявшись за руки, смотрели на огонь, наслаждаясь тишиной засыпающего дома и близостью друг друга. Затем, около двенадцати, Михаил провожал Машу до двери в ее спальню, легко целовал в губы, желал покойной ночи и, тяжело вздыхая, отправлялся в свою комнату.