Бойня титанов - Гай Хейли

Абхани прошла в десантный транспорт мимо пергаментов, трепетавших в струях нагретого воздуха, поднимающегося от свечей. Внутри помещение еще больше стало похоже на храм, чем в прошлый раз, когда она приходила повидать бабушку.

Легио готовился к погребению.

При виде корпуса «Луксор Инвиктория», пришпиленного к дальней стене тысячей сверхпрочных магнитных крючков, у нее перехватило горло. У титана были переломаны все конечности. Пластины брони полопались. Но он жил. Под пристальным присмотром «Золотой стрелы», последней из мирмидонов Первой манипулы, жрецы с лихорадочным старанием трудились, чтобы не допустить ухода богомашины. Они не отдыхали ни минуты. Они загнали своих сервиторов. И в результате их интенсивного труда положение «Луксор Инвиктория» стабилизировалось, а потом стало медленно улучшаться.

Голову разместили на отдельном помосте и, в знак уважения, на той же высоте, как если бы она находилась на корпусе титана. Голову и тело титана соединяли длинные мостовые кабели, соединяющие две части его души: Могану Манкату Ви и машинный дух, обитающий в железном теле.

— Титан снова будет ходить! — сказал незнакомый Абхани Люс техножрец при виде печали на ее лице. — И твоя бабушка тоже. Возрадуйся! Она воссоединяется с машиной.

Процессия в молчании вошла в зал. Впереди и чуть ниже помоста с головой над подъемником была построена платформа. К ней вела невысокая лесенка. Абхани Люс вместе с оставшимися членами экипажа и старшими стратегами позволили туда подняться.

Через трещину в лицевом щитке титана был виден иммерсионный резервуар Великой Матери, потрескавшийся и закопченный, но все еще целый. Его обвивали петли кабелей. Виднелись уродливые заплатки стеклянистой пасты. Однако он функционировал, и Могана все еще жила.

Оставшиеся из ее дочерей собрались, чтобы отдать последние почести. Абхани поняла, что больше никогда не сможет поговорить со своей бабушкой.

Члены экипажей титанов выстроились на платформе в торжественном молчании. Их осталось двадцать девять, разных рангов — все, кто уцелел из сотен женщин Легио. И почти все носили следы сражений в системе Беты Гармона: шрамы, ожоги, ампутированные конечности. Времени на исцеление не имелось. Да и магосам было не до них. Богомашины оказались еще в худшем положении. Многие женщины проявляли признаки травм, полученных в результате неожиданного разрыва связи с БМУ из-за катастрофических повреждений или, что еще хуже, в момент гибели их титанов. Возбужденные взгляды, нервный тик, тремор конечностей, вызванный шоком, — ни одна из них не избежала травм, и у всех появились новые духовные, ментальные, эмоциональные и физические шрамы.

Готен Мю почтительно проводил Абхани Люс в первый ряд. Она не была старшим по званию принцепсом среди присутствующих, но — самой близкой по родству с Великой Матерью, ее последней естественной внучкой. Эша лежала в искусственной коме. Легио остался без руководства, однако орден на время отложил воинские порядки и превратился в семью.

Абхани Люс растерянно обвела взглядом собравшихся, чувствуя себя неловко перед строем многих героев. Кроме экипажей здесь присутствовали техножрецы высочайшего ранга и вспомогательный персонал Легио. Хотя война не так сильно уменьшила их численность, разница с потерями других подразделений была совсем небольшой.

«Золотая стрела» издала единственную печальную ноту. Все, кто принадлежал к Культу Механикус, запели погребальную песнь. Даже Глас Механизмов и магос принципия-милитарис вплели в общий хор свои голоса — настолько значительным был для всех этот момент всеобщего горя.

Неокоры и деи-механики старательно склонились над пультами со множеством вспыхивающих и гаснувших ламп. Они пытались поддержать дух Великой Матери и приостановить ее медленное соскальзывание к смерти и преуспели в этом. Силуэт в резервуаре вздрогнул, голова Моганы поднялась. Сквозь хриплые шумы поврежденного вокс-динамика пробился ее голос. Абхани Люс затаила дыхание, чтобы не пропустить ни одного слова.

— Мои дочери, — заговорила Могана. — Мои дети. — Даже вокс-динамик доносил ее голос едва слышным, словно кладбищенский ветерок, шепотом, но в нем все равно чувствовалась сила, — Дети моих давно ушедших подруг, последних изгнанниц дома Ви.

На пультах оборудования пульсирующими волнами замигали лампочки. Техножрецы взволнованно переговаривались друг с другом и своими приборами на двоичной речи. Великая Мать, игнорируя их волнение, продолжала:

— Мы пережили это испытание. Благодаря вашему мастерству и преданности Легио Солария продолжит существовать. — Ее вокс-связь засвистела неожиданными помехами, заглушившими часть слов, но Великая Мать не заметила этого. — ...и еще более в защите всего, что нам дорого, но это будет уже не тот Легио. Наши генетические запасы истощены. Необходимо создавать новые экипажи. Если магосы Тигриса вернутся на Прокон, что наиболее вероятно, условия договора с домами наших предков придется изменить. Рыцарей Прокона не удастся ввести в заблуждение еще раз. Они жаждут обрести мощь богомашин. Среди нас появятся мужчины. Прежняя эра Имперских Охотников закончилась.

Между выжившими женщинами и техножрецами стало нарастать напряжение. Будущее Легио зависело от лидеров культа. Суждение Великой Матери не вызвало возражений у охотниц. Они уже ощутили первые последствия предательства.

— Вселенная изменилась, мои дочери. Хорус начинает решительный марш на Терру. Все прежнее кончается, рождается новое. Теперь мы в состоянии только выживать. Как ваш гроссмейстер, как Великая Мать этого Легио я требую только одного.

Ее голос угасал, в нем иссякали человеческие интонации, оставляя все больше электронных звуков. Эмоции еще не исчезли полностью, но все оттенки сгладились, и единственное, что осталось, — это искренность ее просьбы. Абхани Люс казалось, что ее бабушка обращается прямо к ней, и, возможно, так оно и было.

— Живите. Возьмите с собой все лучшее, что у нас было, и перенесите в Легио, который будет носить наше имя. Помните честь. Помните скорость. Помните хитрость. Помните милосердие охотника и убивайте чисто и быстро или оставьте жизнь жертве, если это возможно. Не. Не. Не. Не. Я. Я. Я не прошу помнить меня. Мое время закончилось, но помните, чем мы... чем мы... чем мы...

Из вокс-динамиков послышался диссонантный гул. Деи-механики приникли к своим пультам. Голос Великой Матери вернулся.

— Помните, чем были мы все вместе. Вечно помните, что Легио превыше всего.

Ее речь резко оборвалась протяжным сигналом разъединения.

Деи-механики замерли. Послышались гимны. Глас Механизмов шагнул вперед.

— Она умирает. Для Великой Матери пришло время слиться воедино с машиной. Начать деактивацию.

В далеких недрах десантного транспорта зазвонил поминальный колокол. Отлитый из разбитых пластин первого «Полководца» Легио, погибшего в бою, он издавал громкий звук, напоминая обо всех, кто лишился жизни в служении помыслам Императора.

Хризофан подал знак деи-механикам. Они низко поклонились, так что механодендриты и дополнительные аугментические конечности коснулись пола, и вернулись к своим машинам. Абхани Люс всхлипнула, опуская голову. Три слезинки упали на пол платформы и расплескались на металле, превращаясь в миниатюрные траурные венки.