Секрет опричника; Преступление в слободе - Борис Сударушкин

– Значит, вы думаете, никакой кражи не было и Аркадий Павлович сам уничтожил записки, разуверившись в своем методе их расшифровки?

Габров театрально вскинул обе руки кверху:

– Я этого не говорил, это ваше предположение! Вероятней всего, он по своей несобранности потерял эти записки, а потом, чтобы не выглядеть в глазах окружающих последним растяпой, объявил всем, что их у него украли. Не поймите меня превратно – я его ни в коем случае не осуждаю и ни в чем не обвиняю. Просто мы все были тогда в том возрасте, когда каждый считал себя неординарной личностью. Вот и Аркадий переболел этой невинной детской болезнью.

– Но ведь это предположение, согласитесь, можно так же легко опровергнуть, как и выдвинуть его.

Габров протестующе мотнул головой:

– В пользу предположения, что так оно и случилось, есть одно очень веское доказательство – после исчезновения своих записок Аркадий не сделал даже попытки восстановить их по свежей памяти. Убедился, что никакого ключа к шифру не нашел, – и охладел к этой затее.

– А может, сейчас он вернулся к своей студенческой мечте разгадать тайну медных свитков? Ведь он же говорил вам, показывая тетрадь, что с ее помощью найдет сокровища мирового значения. Не имел ли он в виду именно те сокровища, о которых сказано в этих текстах?

– Если бы так было на самом деле, Аркадий обязательно бы сообщил о том нам со Светланой! – чуть ли не торжественно заявил Габров.

– Пожалуй, вы правы, – словно через силу, вынужденно согласился с ним Марк. – Но мне все-таки хотелось бы знать ваше мнение – возможно ли, что в медных свитках, найденных на берегу Мертвого моря, сказано о реальных кладах?

Габров с удовольствием и вроде бы даже с облегчением переменил тему разговора:

– Я не исключаю вероятности, что литературная мистификация – явление более древнее, чем принято считать. Но, на мой взгляд, не так уж и важно – существовали эти клады с серебром и золотом в действительности или нет. Настоящие сокровища, сокровища поистине мирового значения, были обнаружены сразу же, как только ученые прочитали первые найденные пастухами-бедуинами свитки. Даже тонны золота – ничего в сравнении с содержанием этих текстов. Они до основания сотрясли историю христианства, которая многим казалась незыблемой.

Я поинтересовался у Габрова, что же это были за тексты, буквально заинтригованный историей находок на берегу Мертвого моря.

– Оказалось, что хранившиеся в пещере древние рукописи созданы более двух тысяч лет назад. Но выяснилось это не сразу – целых два года неграмотные пастухи держали свитки у себя, пока один из них не отнес находку в Вифлеем, торговцу древностями. Тот перепродал свитки митрополиту Афанасию из монастыря Святого Марка в старом Иерусалиме. Митрополит сразу понял, какую огромную ценность он приобрел всего за пятьдесят лир, и переправил их в Америку, чтобы продать древние рукописи за пятьсот тысяч долларов. Однако с ним не сошлись в цене. Долго рассказывать, как свитки очутились в Иерусалимском университете, где наконец-то и стали предметом тщательного изучения. Вероятно, не меньше, чем ученые, находкам на берегу Мертвого моря сначала обрадовались богословы: они заявили, что древние свитки подтверждают существование Иисуса Христа.

– Действительно так и было?

– Найденные свитки оказались документами одной из религиозных сект, основателем которой был некий Учитель праведности, впоследствии казненный за свои убеждения. Как вы знаете, то же случилось и с Иисусом Христом. Возглавляли общину двенадцать старейшин – полная аналогия с двенадцатью апостолами. Члены секты называли свою общину «Новый Завет» – опять-таки прямая связь с христианством. Но вскоре христианские богословы резко изменили свое мнение о свитках, найденных в пещере около Мертвого моря.

– Почему? – удивленно посмотрел я на Габрова. – Вроде бы эти документы и впрямь подтверждают существование Иисуса Христа.

– Выяснилась одна неприятная для христианских богословов деталь – сведения об Учителе праведности относятся к более раннему времени, чем, согласно евангелистам, родился Иисус Христос.

Странное дело, я никогда не считал себя настоящим, верующим христианином, но та интонация, с которой Габров произнес последнюю, «разоблачительную» фразу, задела меня за живое – уж больно много было в ней желчи и злорадства, словно реально существовавший Иисус Христос стал бы его личным врагом. И я подумал, что о рукописях, связанных с именем Учителя праведности, не мешало бы услышать более объективное мнение.

– Однако ученые не потеряли своего интереса к этой находке – было обследовано около двухсот пещер, в которых нашли полторы тысячи фрагментов рукописей на арамейском, древнееврейском, арабском и греческом языках, – продолжал Габров своим обычным голосом. – А в 1960 году там же нашли целую связку папирусов о деятельности Симона Бар-Кохбы – вождя иудейского восстания против Римской империи. Вот это было настоящей сенсацией, событием мирового значения, а ваши медные свитки с указанием местоположения тайников с сокровищами – только любопытное, но не столь важное приложение к подлинным документам древней истории.

Марк молча проглотил эту пилюлю – видимо, последние слова Габрова в какой-то степени показались ему справедливыми.

Поднявшись с дивана и цепким взглядом еще раз окинув иконы на стене, Марк поблагодарил хозяина за полученные сведения. Почти в тех же выражениях это сделал и я, отчего, судя по всему, у Габрова окончательно сложилось мнение, что я тоже сотрудник милиции.

Когда мы уже оделись, вышла Светлана Андреевна, чтобы попрощаться с нами. Как ни старалась, ей не удалось обмануть нас видимым благополучием в семье – выдавали глаза.

На площадке третьего этажа, напротив сто семнадцатой квартиры, Марк остановился и протянул мне ключи от «москвича»:

– Подожди в машине, я на минуту зайду к Ангелине Викторовне. У меня к ней всего два вопроса…

Однако не было его около четверти часа. А когда вернулся, то не сразу включил зажигание. На мой вопрос, что случилось, сказал:

– Пальто и пиджак на груди Малова были расстегнуты – в таком виде увидела археолога Ангелина Викторовна, когда наткнулась на него в подъезде. Запертый «дипломат» валялся рядом. Спрашивается – если на археолога напал обыкновенный уличный бандит, почему он не прихватил «дипломат»? Создается впечатление, нападавший прекрасно знал, где надо искать то, что его интересовало. – Помедлив, Марк добавил: – Но это еще не все. Когда машина скорой помощи, забрав Малова, разворачивалась во дворе дома, Ангелина Викторовна увидела в свете фар, в глубине двора, своего соседа Габрова. Было это ровно в семь пятнадцать. Домой Габров пришел, если верить Светлане Андреевне, в половине восьмого. Где он был пятнадцать минут – не ясно.

– Ты думаешь, он подстерег Малова в подъезде? – пытался я разглядеть в темноте выражение лица Марка.

– Никаких выводов я пока не делаю, а просто анализирую те сведения, которые узнал.