Волна страсти - Мэри Джо Патни

Слова сэра Энтони объяснили Кеннету многое в поведении его дочери. Теперь ему было понятно, почему Ребекка так тяжело переживала его обман. Она мало кому доверяла, а Кеннет своими действиями только усилил это недоверие. Господи, если бы все можно было исправить!

Заставив себя не думать об этом, Кеннет рассказал сэру Энтони, почему он считает Фрейзера убийцей и поджигателем. Сэр Энтони внимательно слушал, и выражение лица его постепенно менялось.

– Если Элен не покончила с собой… – начал он, и голос его дрогнул. – Вы даже не представляете, что это значит для меня.

На лице сэра Энтони была печаль, и все же было видно, что гора свалилась с его плеч. Он не мог не чувствовать невероятного облегчения.

Далее они ехали в полном молчании. Кеннет все время подстегивал коня. Его беспокойство за Ребекку, когда она уехала из Лондона, превратилось во всепоглощающую тревогу, хотя рассудок подсказывал ему, что для беспокойства нет причин. Ребекка работает и только рассердится, когда они нарушат ее уединение. Она презрительно взглянет на него и небрежно обронит что-нибудь насчет человеческой глупости, которая подчас не имеет границ.

Как бы ему хотелось ошибиться!

– Здравствуй, Ребекка.

Ребекка чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав рядом знакомый голос. Ее поглощенность работой и неумолчное завывание ветра не позволили услышать шаги подошедшего человека.

Отставив кисть в сторону, чтобы не закапать картину, Ребекка подняла голову.

– Здравствуйте, лорд Фрейзер, – ответила она холодно. – Вот уж не ожидала, что вы тоже приедете сюда, когда все столичное общество еще и не думает покидать Лондон.

– Внезапно сорвался и приехал. Похлопывая кнутом по голенищу, Фрейзер задумчиво поглядел в безоблачную даль. Вид у него был как у истинного английского джентльмена.

«Лучше бы ты оставался в Лондоне, – подумала Ребекка, – и не крутился бы у всех под ногами».

Похоже, у этого человека совершенно не было никакой личной жизни, раз он все время был рядом с ее отцом и превратился в его постоянного спутника. Однако, заглушив в себе раздражение, Ребекка решила быть с ним любезной.

– Здесь хорошо дышится после города, – сказала она.

Фрейзер порылся в кармане.

– Я к тебе с поручением – передать маленький подарочек.

– Если это подарок по случаю помолвки, то должна вас огорчить: лорд Кимболл и я решили, что не подходим друг другу, так что все подношения теряют всякий смысл.

– Это подарок другого рода. – Губы Фрейзера скривились в подобии улыбки. – Ваша помолвка здесь ни при чем. Прошу.

Фрейзер протянул руку; она невольно протянула свою. Его пальцы разжались, и ей на ладонь упал какой-то невесомый предмет. Это было потерянное звено с сердечком из кольца матери.

Холодок пробежал по спине Ребекки. Кеннет оказался прав: ее мать была убита, и убита лучшим другом семьи.

На смену догадке внезапно пришел неподдельный страх. «Делай вид, что ни о чем не догадываешься», – мысленно сказала себе молодая женщина.

– Премиленькое колечко. Благодарю вас, лорд Фрейзер.

– Надень его, – последовал приказ.

Ребекка послушно надела кольцо на безымянный палец левой руки.

– Оно мне немного великовато, – сказала Ребекка, снимая кольцо.

– Не смей снимать! – последовал новый приказ. – Палец Элен был побольше твоего, но это не имеет значения. Кольцо должно быть на твоей руке.

– Пойду сообщу отцу о вашем приезде, – сказала Ребекка, лихорадочно соображая, что ей делать дальше. – Уверена, что он пригласит вас отобедать с нами. Увидимся за обедом.

Ребекка принялась складывать в корзинку вещи.

– Не трудись, – негромко сказал Фрейзер. – Там, куда ты последуешь за матерью, краски не нужны.

Самым страшным было спокойствие, с каким Фрейзер произнес эти слова. Таким же тоном он мог говорить и о погоде.

– Я ничего не понимаю, – сказала Ребекка, стараясь казаться простодушной.

– Я так не думаю. Ты отвратительное маленькое существо, но отнюдь не глупое. Ты все еще тоскуешь по матери, и теперь смерть соединит вас. Те, кто видел твою работу «Преображение», ничуть не удивятся. Жаль, что никто не поймет значения этого кольца, а то была бы законченная картина.

Спастись бегством абсолютно не представлялось возможным: он был высоким и сильным. Надо попробовать напугать его, вдруг это поможет.

– Если вы убьете меня, Кеннет сразу догадается, кто это сделал. Он уже понял, что мама была убита. В случае со мной у него не будет заблуждений.

Фрейзер только пожал плечами.

– Уилдинг, возможно, и умнее, чем кажется на самом деле, но это нисколько не меняет дела. Я собираюсь уничтожить и его. Этот человек раздражает меня. Уж слишком он гордится своим участием в выставке, но его картины чудовищны.

– Вам далеко до него, – с презрением сказала Ребекка. – Он герой и настоящий мужчина. Он сотрет вас в порошок голыми руками,

– Даже настоящий мужчина умирает, получив пулю в лоб, – невозмутимо ответил Фрейзер. – Я, может быть, и не герой, но меткий стрелок. – Фрейзер стал приближаться к Ребекке.

Ее сердце замерло от страха.

– Почему вы хотите убить меня? – закричала она. – Ведь мой отец – ваш друг! Неужели зависть сделала из вас убийцу?

– Энтони – мой друг. Самый лучший друг на свете, но есть одна вещь, которую я люблю больше, – это искусство. Мои действия направлены не против Энтони, а против того величия, которое портит его работы.

– Портит его работы? – недоуменно переспросила Ребекка. – Но ведь он лучший художник Англии. Его портреты, пейзажи, исторические полотна – все отличается мастерством.

Впервые за все время разговора лицо Фрейзера скривилось.

– Нонсенс! Элен погубила в нем великого художника. Когда мы вместе учились в школе живописи при Королевской академии, он подавал большие надежды и со временем мог стать одним из величайших художников мира. Его ранние работы, выполненные в классической манере, потрясают. В них чувствуется изящество и благородство.

– Может, они выполнены и великолепно, но в них нет жизни, – парировала Ребекка. – Только после окончания школы у него появилась собственная манера письма, его картины наполнились жизнью.

Пальцы Фрейзера сжались в кулаки и побелели.

– Твоя мать уничтожила его как художника! Он вынужден был зарабатывать на жизнь и принялся за портреты и вульгарные картины, чтобы Хэмптон мог гравировать их и продавать торговцам рыбой по шиллингу за штуку. Энтони мог стать равным самому Рейнолдсу, а вместо этого загубил свой талант. Он обесчестил себя.