Ларец Зла - Мартин Лэнгфилд

— Как я это осознаю?

— Это нельзя объяснить, это надо пережить. Это будет озарение, как мгновенная и мощная вспышка. Лишь тем, кому удалось пройти пять предыдущих испытаний, дано остаться после этого в живых.

— Я должен буду разрешить какую-нибудь дилемму, как в первых испытаниях?

— Разумеется. Шестое испытание наделит тебя силой целителя, и тебе придется сделать выбор между двумя вариантами — излечить или убить врага. Если ты сделаешь правильный выбор, тебе будет дарован шестигранный ключ и в тебе прибавится света.

Двое Йуну неспешно поднимались по лестнице в их сторону. Роберт и Хорас свернули к выходу на железнодорожные пути номер 32–33. По дороге они задержались у еще одной мозаики.

— Всего здесь их около десятка, — сказал он. — На этой изображена Персефона, которую заточили в Царство мертвых, после того как она вкусила три зернышка граната. Довольно суровое наказание за такой малый грех, не так ли? Это древнегреческий миф, который не является оригинальным. Он пересказывает более древнюю легенду о царице Инанне, известной также под именем Иштар.

— Я слышал эту легенду от Терри. Теперь я понимаю, что она отчасти обо мне. Я вступаю в Царство мертвых, чтобы вызволить оттуда Адама. И Терри. И Кэтрин.

— Человечество за свою долгую историю изобрело немало разных мифов, большинство из которых иносказательно отражают суть вечного конфликта между Братством Йуну и Совершенным Светом.

— А вот и третий.

Третий беловолосый мужчина, в таком же темном строгом костюме, что и первые двое, приближался к ним с западной стороны. На губах его играла легкая улыбка. Теперь двое Йуну были впереди Роберта и Хораса и один позади них.

— Быстро! Сюда!

Хорас стал подниматься по лестнице, ведущей на платформу к путям номер 32–33. Бегом спустившись по лестнице с противоположной стороны платформы, они устремились по северо-западному проходу обратно к основному вестибюлю Гранд-централ.

— Если нам придется вступить в драку с ними, мы сделаем это, — задыхаясь на бегу, проговорил Хорас. — И на тот случай если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты узнал о нашей семье чуть больше, чем ты знаешь сейчас. Это тебе пригодится.

Кэтрин внимательно осмотрелась и пришла к выводу, что место выбрано весьма удачно. Правда, выбирала не она, а снайпер из полиции, но это не имело значения. Она появилась здесь раньше времени — Кэтрин вообще никогда не любила опаздывать. Снаряжение, доставшееся ей в наследство от предшественника, также ее порадовало. При помощи оптического прицела она вновь прикинула расстояние до цели.

Стараясь держаться в стороне от окон, Кэтрин устроилась прямо на полу, прислонившись спиной к стене, и устало прикрыла глаза.

Йуну медленно, но верно подбирались к ней. Как и просил Хорас, она отдавала Адаму всю свою энергию, все свои душевные силы, и это еще как-то помогало ему держаться. Тем самым Кэтрин выигрывала время для Роберта, который уже приближался к концу назначенного ему Пути. Но имелась и оборотная сторона медали. Раскрывшись перед Адамом, Кэтрин невольно раскрывалась перед Йуну и уже чувствовала на себе влияние чужой воли. Пока слабое, но оно росло с каждой минутой. И ей было сложно что-то ему противопоставить.

И все же Кэтрин рассчитывала успеть. Именно она отыскала эту пустую квартиру, зная, что на время съезда республиканцев здесь расположится пост полицейского снайпера, который — сам об этом не подозревая — будет наблюдать как раз за тем местом, где Роберту необходимо отыскать последний фрагмент шестого ключа.

Используя вернувшийся к ней дар, она безошибочно угадала, что в этой квартире прячется только один человек. Она пришла к нему и погрузила его в глубокий сон при помощи несложного гипнотического трюка, которому ее много лет назад обучил Хорас, так что теперь у нее имелась снайперская винтовка.

Она позаботится о том, чтобы Роберта случайно не подстрелила полиция, приняв за террориста. И еще она позаботится о том, чтобы он избежал неприятной встречи с другими, гораздо более опасными людьми.

Адам клялся ей, что все еще помогает Роберту преодолевать испытания. Чтобы Роберт теперь ни думал о своем бывшем друге, каким бы монстром тот ему ни казался. Кэтрин поневоле восхищалась Адамом, ибо ему удавалось балансировать на самой грани — он поддерживал Роберта и одновременно исполнял волю Йуну.

В воскресенье, когда она ушла из дому, Адам предложил ей укрыться у него. Он выразил ей свои соболезнования и одновременно признался, что до сих пор ее любит. И Кэтрин приняла его предложение. Впрочем, у нее не было выбора.

Вчера — в отсутствие Адама — в его квартиру наведалась Терри. Точнее, она просто вошла, увидела Кэтрин, окинула мрачным взором ее вещи, развернулась и ушла. Кэтрин попыталась ее остановить, но тщетно. На прощание Терри лишь бросила на нее взгляд, исполненный страха, боли и почти детской, жгучей обиды.

Кэтрин приняла все это как должное. В конце концов, она одна была во всем виновата. Это она показала рукопись Ньютона Тарику и тем самым помогла ему создать Марифат. Это она спустя годы предала его в руки своих коллег, которые довели его до такого состояния душевного расстройства, что он решил применить свое страшное изобретение.

Она могла пенять только на саму себя. И ей оставалось лишь приложить все силы к тому, чтобы исправить ситуацию. Она должна была помочь Роберту, Адаму, Хорасу и — сдержать давление со стороны Йуну.

— Мы с братом выросли в разных странах, — говорил на ходу Хорас. — Кстати, мы с ним несколько старше, чем ты думаешь. Родители дали нам жизнь в двадцатых годах. В Александрии. Отец был истинным джентльменом, археологом по профессии, искателем приключений по призванию и разведчиком в душе. Он даже утверждал, что однажды у него в доме побывал сам Лоуренс Аравийский и он представил его нам. Я смутно припоминаю, как меня знакомили с высоким человеком, который был одет во все белое и у которого было странное произношение. Впрочем, возможно, этого ничего на самом деле не было, просто отцу удалось внушить нам с братом мысль о том, что та встреча имела место. Кстати, брата назвали именно в честь Лоуренса Аравийского.

Роберт оглянулся. Один из Йуну взбежал по лестнице и направился в их сторону. За ним шли еще двое.

— Они приближаются, Хорас.

— Не оглядывайся. Рано. Брат был с детства одержим идеями военной романтики и в один прекрасный день, приписав себе пару лет, надел погоны. Он прошел всю Вторую мировую, служил в десантных войсках. После войны наши пути пересеклись, и одно время мы даже вместе работали — в Париже, Берлине, Египте. Война как таковая никогда не интересовала меня, и именно этим мы с Лоуренсом и занимались. Я был приписан к службе ОСС. Когда-нибудь приходилось слышать эту аббревиатуру?

— А как же — предтеча Центрального разведывательного управления.

— Точно.

— Хорас, так ты, выходит, глубокий старец.