Природа зла. Сырье и государство - Александр Эткинд

Нефть стали использовать после кровопролитных войн середины XIX века в Крыму, Америке и Индии. Тогда многие надеялись, что уголь прекратит рабство, но никто не знал, что нефть вытеснит уголь. Добыча началась в далеких точках планеты, и первыми нефтяниками были радикалы-утописты. На Тринидаде было озеро из битума, которое еще карибские пираты использовали для обмазки своих кораблей. В 1850-х годах Конрад Столлмейер, немец из Ульма, придумал способ делать из этого битума керосин. Его использовали для освещения, а мазут в смеси с сухим тростником и углем сжигали под котлами, выпаривая сахар. Столлмейер мечтал избавить черных работников на плантациях от непосильного труда, но только помог плантаторам стать еще богаче; впрочем, его изобретение спасло жизнь тысячам китов.

В 1858 году начался нефтяной бум в Пенсильвании; его инициатором был профессор Йельского университета, химик Бенджамин Силлиман. Для бурения применяли технологии, разработанные для соли, для выкачки и транспортировки нефти – паровые машины, созданные для угля. Города по обе стороны океана стали освещаться бездымными лампами. Спрос казался бесконечным, но все ожидали, что нефть скоро закончится. Когда Эндрю Карнеги приехал в это новое Эльдорадо, он решил инвестировать в будущее. Выкопав очень большую яму, благо труд был дешев, он залил озеро нефти и стал ждать. К его удивлению, нефть не кончалась; с учетом инфляции она и сейчас стоит примерно столько же. Продав озеро нефти, Карнеги вложил деньги в акции сталелитейных заводов – те росли куда лучше. Когда лихорадка утихла и цены упали, тысячи предпринимателей лишились своих вышек, труб и заводов; они были скуплены Джоном Д. Рокфеллером. «Отец трестов, король монополий, царь нефти» звала его враждебная пресса. К 1890 году его «Стандарт Ойл» контролировала 91 % американской добычи и соответственную долю финансовых потоков. С ним судились целые штаты; из-за него Сенат принял первые антимонопольные законы. Но приговор нефтяному царю вынесла журналистка Ида Тарбелл – дочь одного из тех пионеров-нефтяников, кого разорила новая монополия. Американская журналистка в Париже, она написала успешные биографии Наполеона и Линкольна, но делом ее жизни стало разоблачение Рокфеллера. Статьи Тарбелл, которые потом вошли в знаменитую книгу 1904 года «История „Стандарт Ойл“», называли Рокфеллера диктатором. Расследовав массовые нарушения антитрестовских и других законов, Тарбелл вызвала возмущение избирателей и помогла победе Теодора Рузвельта. Он назвал ее «разгребателем грязи», muckcracker, и это жанровое обозначение закрепилось за целым поколением радикально настроенных журналистов. Но Тарбелл, создавшая этот новый жанр журналистского расследования, считала себя историком. Потом она и другие «разгребатели грязи» были близки Вудро Вильсону, который и сам был профессором истории. В 1911 году Верховный суд разделил «Стандарт Ойл» на 34 независимые части.

Нефть начали перерабатывать для освещения и на Апшеронском полуострове, где сейчас Баку; тут ее издавна собирали в колодцах и жгли в глиняных лампах. В 1860-х бакинской нефтью заинтересовался самый удачливый, после Акинфия Демидова, из русских бизнесменов – Василий Кокорев, старообрядец из Костромы и глава поморской общины Петербурга. Имевший опыт солеварения, он первым применил технологии бурения в Баку. Первый фонтан там забил в 1873 году, и его высота достигла 60 метров. Такие фонтаны жили месяц-другой, потом нефть надо было вычерпывать ведрами или, со временем, насосами. С помощью молодого Дмитрия Менделеева Кокорев наладил перегонку нефти в керосин; перегонные чаны, под которыми горела нефть, поначалу ставили рядом со скважинами. Из четырех частей нефти получалась одна часть керосина, остальное выливали в море. Пожары были неизбежны, справляться с ними не умели. Хотя люди работали на поверхности, такой промысел был не менее опасен, чем угольный. Раздавая взятки в столице, Кокорев сумел добиться пересмотра прав собственности на нефтяные участки: от откупов, создававших непродуктивные монополии, в Баку перешли к аукционам. Условия жизни и работы были чудовищными, но зарплаты высокими. Три четверти рабочей силы были приезжими. В 1888 году, следуя примеру Франца Иосифа, в Баку приезжал Александр III.

Но этот угол империи оставался слишком дальним: доставка керосина в Петербург из Баку обходилась вдвое дороже, чем из Пенсильвании. Введя высокие пошлины на американский керосин, Таможенный закон 1876 года сравнял расходы, но керосин все равно было не вывезти из Баку. Бочки несколько раз перегружали, перевозя через горы на быках, потом через море на кораблях, потом на баржах по Волге и далее. Перепроизводство снижало цены так, что перегонные заводы останавливались. В 1883 году появилась железная дорога до Тифлиса. Потом в Баку прибыли инженеры Людвига Нобеля, финско-шведского предпринимателя. Керосин начали перевозить на танкерах, первый назвали «Зороастром»; русский керосин тогда появился в Лондоне. Возмущенный неэффективностью перегонных заводов Баку, Менделеев лоббировал создание нефтепровода Баку – Батум, который перенес бы переработку нефти в Южную Россию. Его поддерживал энергичный министр государственных имуществ Михаил Островский, младший брат драматурга; но Министерство финансов предпочитало железную дорогу, которую можно использовать и в военных целях, и десятилетиями тормозило проект. Компании Нобеля, Ротшильда, Рокфеллера соревновались за доступ к бакинской нефти. Перекупая акции, раздавая взятки и играя в большую политику, они десятилетиями растили все тот же хищнический бизнес – вывозили керосин и выливали мазут. Менделеев мог возмущаться, но Витте и его коллеги по кабинету были заняты другими проблемами. Как показал советский историк Александр Фурсенко, Министерство финансов в далеком Петербурге было меньше заинтересовано в доходах от бакинской нефти, чем в более крупных деньгах, которые империя получала в виде государственных займов; а за ними стояли те же нефтяные короли Франции, Англии и Америки. Становление новой финансовой системы следовало за переходом от угля к нефти.

Между тем русские инженеры учились использовать мазут, который оставался после отделения керосина; так были изобретены форсунки, а потом и двигатели, работавшие на мазуте. Благодаря этим изобретениям волжские пароходы и паровозы Южной России перешли с угля на нефть; то был знак прогресса, нигде в мире нефть не использовали так широко. Население кавказского Эльдорадо росло за счет этнических общин, которые селились компактно и работали на собственных хозяев; к началу ХХ века здесь жил миллион человек. Добычу вели армяне и русские, торговлю контролировали армяне, черную работу выполняли азербайджанцы. Слишком активных армян сдерживала российская администрация под руководством губернатора-грузина. На приисках велась социал-демократическая пропаганда, которой препятствовала этническая рознь; здесь вел работу агитатора молодой грузин по кличке Сталин. Он участвовал в организации успешной стачки нефтяников в декабре 1904 года: на промыслах Нобеля тогда сгорели десятки вышек, и предприниматели согласились на 9-часовой рабочий день. Сталин потом писал: «Благодаря забастовке установился известный порядок, известная „конституция“, в силу которой мы получили возможность… сообща договариваться с нефтепромышленниками».

В 1888 году в Баку приехал молодой Галуст Гульбенкян, только что окончивший Королевский колледж в Лондоне. Он работал на миллионера Александра Манташева – колоритного армянина, который объезжал прииски на коне и, не спешиваясь, раздавал наличность подрядчикам. Манташев был еще знаменит оргиями, которые устраивал по всей Европе. Беженец от армянского геноцида, Гульбенкян основал собственный бизнес, создавая и продавая нефтяные компании; одной из проданных им компаний была голландская Shell, одной из созданных – французская Total. В каждой компании он оставлял себе 5 %: «Лучше иметь маленький кусок большого пирога, чем большой кусок маленького», – говорил он. Посредничая между ближневосточными монархиями и западными правительствами, он сумел создать гигантское состояние. Его недавняя биография называется так же, как и биография Фуггера: «Самый богатый из людей». Его действиям противостояли лоббисты «Дойче Банка», которые стремились получить доступ к бакинской и персидской нефти через заключение российско-германского картеля или даже Европейского нефтяного союза. Но Витте предпочел французские займы, и немцам пришлось создавать жидкое горючее из угля. Между тем британские, потом американские и германские корабли переходили на котлы, работавшие на мазуте. Производство самолетов и автомобилей росло по экспоненте, и их двигатели становились все прожорливее. За три первых десятилетия ХХ века мировое потребление нефти увеличилось в десять раз. В прошлом ни один вид сырья – ни сахар, ни хлопок, ни уголь – не рос так быстро.