Анатомия финансового пузыря - Елена Чиркова

Когда попрошайки и чистильщики обуви, парикмахеры и косметологи рассказывают тебе о том, как стать богатым, время напомнить себе, что нет более опасной иллюзии, чем вера в то, что можно получить что-то в обмен на ничто» [Baruch 1993, р. 258].

Идея очень глубокая: действительно, участие в рынке непрофессионалов является важнейшим косвенным признаком того, что рынок перегрет. О том же писал, например, выдающийся инвестор современности Питер Линч в своих книгах по инвестированию. Как уже упоминалось, он утверждал, что время продавать акции – когда зубной врач на вечеринке говорит не о своих пациентах, а именно об акциях, причем не слушает советы Линча – это еще куда ни шло, а дает ему свои! Это было как раз перед крахом 1987 года [Nosera 2004, р. 342].

Что касается именно Баруха, то, скорее всего, это история выдуманная или как минимум осмысленная задним числом. Я читала его воспоминания. Несмотря на то что подавляющее количество отзывов на эту книгу в Amazon.com восторженные, на меня она произвела странное впечатление. На мой взгляд, она из разряда книг, которые пишутся не для того, чтобы передать последующим поколениям свою мудрость или просто рассказать о том, как было дело, а для того, чтобы упрочить собственную репутацию. О буме 1920-х годов и последующем крахе в воспоминаниях не говорится практически ничего, за исключением цитировавшейся выше фразы, хотя Барух в 1920-е годы был действующим инвестором; а тому, как он активно занимался благотворительностью, в книге посвящено аж несколько глав. Я не была удивлена, когда узнала, что один американский современный историк экономики, Мартин Фридсон, обнаружил следующее: декларации Баруха в 1950-е годы о том, что он якобы предвидел кризис 1929-го, противоречат его же собственным словам в самом 1929 году[121]. Кстати, об этом упоминал еще Гелбрейт, который ссылается на интервью Баруха The American Magazine в июне 1929-го. В этом интервью Барух говорит: «представляется, что экономическое состояние мира находится на пороге резкого скачка вперед», а также заявляет, что на Пятой авеню (престижная улица в Нью-Йорке, на ней жил и сам Барух. – Е.Ч.) нет домов медведей [Galbraith 1975, р. 95].

По всей видимости, Барух никакого краха не предвидел. Распространению легенды о том, что он продал акции накануне краха, способствовало то обстоятельство, что Барух в Великую депрессию не обанкротился, в силу того что в акциях была небольшая доля его состояния и он в то время уже не торговал с маржой плюс продолжал вести роскошную жизнь.

Похожую историю рассказал и Джо Кеннеди (Joe Kennedy), отец американского президента Джона Кеннеди. Только у него фигурировал не попрошайка, а чистильщик обуви, в отношении которого Кеннеди заявил: «Когда доходит до того, что чистильщик сапог знает о том, что творится на фондовом рынке, столько же, сколько и я, – время продавать» [Fridson 1998, р. 84]. Правда, Кеннеди говорит не о рядовом чистильщике сапог, а о неком Патрике Болонье, державшем точку на Манхеттене, клиентами которого были сразу несколько знаменитых спекулянтов, в том числе Джесси Ливермор.

Байки, подобные баруховой, приводит в своей книге и Гелбрейт. В частности, он ссылается на источник 1920-х годов, в котором говорилось: «Шофер богатого человека рулил машиной с “ушками на макушке”, чтобы уловить новости относительно ожидаемого рывка акций Bethlehem Steel; у него самого было 50 акций, купленных с маржой 4 к 1. Мойщик окон в брокерской конторе прерывал работу, чтобы посмотреть на тикер, он думал о том, чтобы конвертировать свои с таким трудом сэкономленные сбережения в несколько акций Simmons. Эдвин Лефевр… говорил о лакее брокера, который сделал на рынке почти четверть миллиона, о профессиональной медсестре, которая срубила 30 тысяч на подсказках, которыми снабжали ее благодарные пациенты, а один торговец скотом из Вайоминга, находясь в местечке за 30 миль от ближайшей железной дороги, покупал и продавал по тысяче акций в день» [Galbraith 1975, р. 101].

От баек перейдем к фактам. Гелбрейт приводит интересную статистику относительно массовости увлечения фондовым рынком. Он утверждает, что «расхожее клише о том, что в рынке “сидели” все, далеко от истины. Для большинства рабочих, фермеров, служащих, то есть для большинства американцев фондовый рынок оставался чем-то далеким и сопряженным с опасностью. Тогда, как и теперь, немногие знали, как купить акции с маржой, и маржинальные покупки не имели ничего общего с типичным укладом жизни – как и игра в казино Монте-Карло» [Там же, р. 102].

Всего в стране действовало 29 бирж, и брокерские конторы, являвшиеся их членами, в совокупности имели 1 548 707 клиентов, из которых 1 371 920 были клиентами Нью-Йоркской фондовой биржи. Получается, что только 1,5 млн человек из 120 млн населения (это 30 млн семей) имели какое-то отношение к фондовому рынку. И не все они были спекулянтами. Из этих людей только 600 тыс. торговали с маржой, а 950 тыс. играли на свои. Кроме того, среди этих 600 тыс. счетов есть дублирующиеся, так как крупные операторы держали счета в нескольких конторах. Среди них были и те, чьи операции были незначительны. С другой стороны, среди 950 тыс. человек – это де-факто игравшие в кредит, просто они занимали не у брокеров, а на стороне. Таким образом, можно оценить, что на пике число активных спекулянтов не превышало миллиона человек и, скорее всего, было существенно меньше. В период с конца 1928-го до конца июля 1929 года, когда, как отражено в американском фольклоре, американцы как лемминги рвались на фондовый рынок, число маржинальных счетов возросло всего лишь на 50 тыс. Поразительным фактом является не массовость участия в спекуляции в 1929 году, а то, что спекуляция стала ключевым (центральным) моментом культуры. В частности, финансисты стали звездами [Там же, р. 102–103].

Но полтора миллиона спекулянтов – это полтора миллиона![122] По мнению Роберта Шиллера, который, в свою очередь, ссылается на Ирвинга Фишера, приходу инвесторов на рынок способствовал «выход в 1924 году книги Эдгара Лоуренса Смита (Edgar Lawrence Smith) “Обыкновенные акции как долгосрочные инвестиции” (“Common Stocks as Long Term Investments”), которая стала бестселлером. В этой книге было описано наблюдение о том, что рынок акций по доходности опережает другие инвестиции… По мнению Ирвина Фишера: «Этот труд стал бомбой для инвестиционного сообщества». Фишер полагал, что рост рынка быков в 1920-х годах обусловлен тем, что публика усвоила эти идеи: «Только после того, как публика осознала, во многом благодаря трудам Едгара Лоуренса Смита, что в период обесценения валюты акции предпочтительнее облигаций, рынок быков привел к дооценке акций до справедливой стоимости» [Shiller 2005, р. 196].