Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало - Карина Тихонова

— Ты хоть представляешь, что там может быть записано?

— Думаю, что да, — ответила Валька.

— Будем слушать?

— Будем, — твердо ответила Валька. И объяснила:

— Я хочу понять, действительно это был несчастный случай или нет. Привезешь диктофон?

— Привезу, — пообещал Арсен и вышел из комнаты.

Соня подошла к девушке, взяла ее лицо в ладони и поцеловала в лоб. После чего молча развернулась и вышла вслед за сыном.

— Да, — покорно говорил Федька кому-то по телефону. — Да, я понял. Передам. До свидания.

— Кто звонил? — мимоходом поинтересовалась Стаська, проходя через коридор в свою комнату.

— Звонила бабка, — ответил брат с некоторым затаенным злорадством. — Велела, чтобы ты завтра была на похоронах.

— Велела? — переспросила Стаська с удивлением и даже остановилась на половине пути.

— Велела, — подтвердил брат.

— Ничего себе! — пробормотала Стася и двинулась дальше.

Некоторое время Федька смотрел ей вслед, что-то прикидывал. Помялся в нерешительности, проговорил себе под нос «будь что будет» и пошел следом за сестрой.

— Эй, красотка!

Сестра стремительно обернулась.

— Ты чего, заболел, козел? — спросила она беззлобно. — Какая я тебе «красотка»?

— Ты не спросила, во сколько похороны, — напомнил брат, не отвечая на оскорбление.

— А мне не интересно.

— Не пойдешь?

— Не пойду.

— Интересно почему? — поинтересовался брат, глядя в потолок.

— Не хочу! — ответила Стася универсальной репликой профессора Преображенского и закрыла за собой дверь комнаты.

— Стерва, — пробормотал брат. Подошел к закрытой двери и постучался.

— Пошел вон! — ответила Стаська.

Но он не послушался. Открыл дверь и ввалился в небольшую комнату сестры, буквально заполнив ее собой.

— Фу!

И Стаська, лежавшая на диване, помахала ладонью перед носом.

— Пойди помойся, — посоветовала она брату. И пообещала:

— Еще раз явишься без разрешения — неделю на улицу выйти не сможешь.

— Значит, — не обращая внимания на ее угрозу, продолжал Федька гнуть свое, — на похороны ты идти не хочешь.

— У тебя ранняя глухота? Это от избыточного веса.

— А может, ты просто боишься?

Стаська открыла рот, чтобы отпарировать очередную реплику брата, и вдруг застыла. Медленно сомкнула губы и несколько минут озадаченно разглядывала толстую фигуру, стоявшую перед ней.

— Фиделио! — сказала она с беспокойством. — У тебя солнечный удар!

— A y тебя большие неприятности, — ответил брат торжествующе.

— Ку-ку, мой мальчик, — хладнокровно сказала Стаська, и сделала пальчиками прощальный жест.

— Думаешь, я не знаю, что ты сказала следователю, когда он тебя допрашивал?

— Опрашивал, мой маленький, опрашивал. Как и всех, кто был более-менее знаком с потерпевшим.

— Значит, теперь будет допрашивать, — пообещал брат. И уточнил:

— Как подозреваемую номер один.

Стаська запрокинула голову и расхохоталась так искренне, что Федька на мгновение растерялся.

— Филя! Ты читаешь Чейза! То-то, я смотрю, в туалете его книжка валяется… Хочешь совет? Читай Чандлера: это как-то интеллектуальней выглядит. Даже в туалете.

— Я тебе его в тюрьму принесу, — сладко пообещал брат. Стаська перестала смеяться, откашлялась и веско сказала:

— Выйди из комнаты.

— Не было тебя дома тем вечером! — закричал брат. — И ночью не было! Наврала ты следователю!

— И что? — спросила Стаська, поправляя под головой подушку.

— Это ты его убила!

— Да ну?

— Ну да! — отпарировал брат горячо. — Идиоту ясно: сначала ты за ним следила…

— Масенький мой, это ты за ним следил…

— Ты мне за это сто долларов заплатила!

— А ты докажи, — с интересом попросила сестра и присела на диване, подложив подушку под спину.

Федька поперхнулся и закашлялся.

— Не можешь? Чего ж ты суетишься? — укоризненно спросила Стаська. Подумала и добавила:

— Знаешь, Филя, к тебе относится знаменитая надпись на киевских троллейбусах: «Не высоваться!!»

— Ну, хорошо, — сбавил обороты брат. — Предположим… То есть я не могу доказать, что ты меня наняла следить за альфонсом. Зато я точно могу доказать, что тем вечером, когда его убили…

— Когда он умер, масенький, — поправила брата Стася.

— Когда его убили! — подчеркнул Федька, повысив голос. — Так вот… В тот вечер тебя дома не было. Во-первых, тебе звонил Олег. И я ему сказал, что тебя нет дома.

— Бедный Олежек! — заметила Стаська в потолок. — Он мне так надоел со своей любовью, что я тебе дала сто долларов за то, чтобы ты постоянно ему отвечал, что меня нет дома.

Федька окаменел от такой вопиющей наглости и только пыхтел, разводя руками.

— Что-то еще? — кротко поинтересовалась Стаська.

— Да! — ответил брат с откровенной ненавистью. — Еще! Приходил один человек и ждал тебя в твоей комнате! А кто это был и во сколько приходил — фиг узнаешь.

— Да? — спросила сестра, по-прежнему не выказывая ни страха, ни удивления.

— Да! Так что ты попалась: никакого алиби у тебя и в помине нет.

— Кошмар какой, — сказала Стаська. Почесала голову и спросила:

— Это все?

— Ну… Пока все, — растерялся Федька.

— Тогда свободен, — распорядилась Стаська и потянулась за свежей газетой.

Федька застыл на месте, глядя, как сестра спокойно разворачивает свою любимую «Файнешнл Таймс». Собственно говоря, ждать от Стаськи истерики с подписанным признанием в убийстве было глупо, но такого хладнокровия он не предвидел.

— Я думаю поговорить со следователем, — пугнул он сестру еще раз. Но очень неуверенным тоном.

— Поговори, — ответила Стаська рассеянно. — Надо же тебе чем-то заняться…

Федька снова потоптался на месте.

— У тебя будут неприятности, — пообещал он. — Если узнают на работе… Повышения ты точно не получишь.

— Ну и ладно, — миролюбиво ответила Стаська и зашелестела страницами.

— Но этого можно избежать, — пошел ва-банк брат, обманутый в своих ожиданиях.

— Да ну? — изумилась сестра. Сложила газету и потребовала: