Виновник завтрашнего дня - Арина Александер

— Девочка моя, да ты не ненормальная, — рассмеялся Лёшка, привлекая к себе оттаявшую Владу. — Ты еб*нутая на всю голову.

— Но всё же твоя? — с замиранием сердца приподняла вопросительно бровь и, прильнув к крепкому плечу, прижалась ртом к полюбившемуся на шее шраму, чувствуя под губами легкую пульсацию.

— Что? — не понял.

— Ну, твоя девочка?

— Ладка-а-а, — застонал наигранно, — ты неисправима.

— Какая есть, — лизнула слегка солоноватую кожу, расплываясь в улыбке.

Лёшка невольно вздрогнул. Тут бы поскорее добраться домой и залюбить её до смерти, а она заладила. Конечно его. И да, она единственная такая, сумевшая завоевать его сердце. Поработившая не только мысли, но и грешную душу. Он так хотел её, что всё тело болело, ныло от ненормального желания.

— Моя ты, — вздохнул, чувствуя по коже россыпь мурашек. — Вся. С ног до головы только моя. Довольна?

— Боже, Гончаров, с каким трудом из тебя нужно вытаскивать элементарные признания.

— Какой есть, — ответил её же словами. Чем больше девушка опаляла его горячим дыханием, тем теснее становилось в трусах. Воздух буквально трещал от сексуального напряжения.

Влада звонко чмокнула небритую щеку и, услышав в ответ тихий рык, довольно улыбнулась.

— Вот видишь, как мы совпали.

— И не говори. Повезло, не то слово. Прям судьба. С четырёх лет выедаешь мне мозг чайной ложечкой, — сыронизировал, сворачивая на набережную.

Влада пропустила мимо ушей колкое замечание. Уже научилась потихоньку не реагировать на их смысл. Раньше бы реально обиделась, но сейчас всё иначе. Теперь она знала, что иногда его слова разительно расходились с действиями. А то, как он посмотрел на неё, остановившись у высотки, означало только одно: её хотели настолько сильно, что ни одна колкость не в силах отстрочить неизбежное.

— Милости прошу к нашему шалашу, — открыл Лёшка входную дверь, пропуская вперёд Владу. Девушка несмело перешагнула порог просторной квартиры и зажмурилась от вспыхнувшего над головой яркого света. Спустя секунду свечение поубавилось, окутав задекорированные под кирпич стены мягким свечением.

Гончаров жил пускай и в шикарной, но одноэтажной квартире-студии. Именно таким и представляла его жилье: выдержанным, строгим, с минимальным количеством мебели. Всё только самое необходимое. Не было ни полок, закруженных, как принято у многих, всяким хламом, ни картин. Куда не глянь — голые стены. Основной удар приняли на себя панорамное окно возле громадной кровати и застекленная лоджия в зоне кухни. Вокруг преобладали пастельные бежевые тона с тонким намеком на коричневые вкрапления, отчего квартира казалась в разы светлее и просторней.

— Неожиданно, — прошлась вдоль стен, пробегая пальчиками по шероховатой поверхности кладки.

— В чем именно? — Лёшка бросил на тумбочку ключи и прошел вглубь квартиры.

Сбросив с плеч рюкзак, Влада нервно сцепила за спиной пальцы. Вот и приплыли. Привет запоздалая робость, где же ты раньше была?

— Ну… я ожидала что-то мрачное, в более агрессивном исполнении. Возможно, оружие… не знаю.

Гончаров хмыкнул и принялся снимать футболку. Она так и приросла к стене, не ведая, куда спрятать глаза. Корчить из себя скромницу как-то поздно, да и было бы чего стесняться. Видала уже и голый торс, и то, что ниже. Но именно сейчас, в эту самую минуту, испытала такой прилив тепла внизу живота, что стало не по себе.

— Я не особо разбираюсь во всех этих тонкостях, — улыбнулся, подойдя к ней. — Нанял специалиста, рассказал, что не люблю захламленность, ненавижу красный, что хочу попроще, без выпендрёжа, вот он и сделал… под меня.

Влада сглотнула, окинув взглядом мускулистый торс. Ещё вчера жалась к нему, оглаживала широкие плечи, скользила руками вдоль гибкой спины, изнывая от желания стать с ним одним целым, а сейчас что-то переклинило. Нет, желание никуда не делось. Вон, едва стояла на ногах, смакуя долгожданную легкую дрожь, просто… Господи, аж не верится. Неужели сегодня она станет его во всех смыслах?

«Не стой истуканом, скажи хоть что-то», — приказала себе мысленно. Но как стояла, уперев взгляд в покрытый трехдневной щетиной подбородок, так и продолжила пялиться, не в силах пошевелиться.

— Мне нужно в душ, — спохватилась, подняв с полу рюкзак. — Можно?

— Конечно, — отступил назад Гончаров, освобождая дорогу. — Ты в порядке? — бросил в спину, будто почувствовав её раздрай.

— Да. Просто хочу освежиться.

Только оказавшись в не менее просторной ванной комнате, смогла перевести дыхание. Да что же это такое, а? Хоть плач, хоть головой лупись о стену. Что о ней можно подумать? То едва не просит трахнуть, то едва мямлит, растеряв непонятно где былую наглость. Нет, чтобы тоже снять футболку, намекая на готовность, так она взяла и всё испортила.

Не волновало её ни содержимое полочек, которые можно было изучить, не будь так взвинчена, ни прихваченное из дому соблазнительное белье.

В спешке выдавила первый попавшийся под руку гель, остервенело нанесла на кожу и принялась взбивать в густую пену, дрожа от холода. Каково же было её удивление, когда к ней в кабинку заявился абсолютно голый Гончаров.

— Ты что здесь делаешь? — растерялась, застыв с широко распахнутыми глазами. Одна рука взметнулась к торчащим соскам, вторая рухнула вниз, прикрывая выбритый лобок. Да, смешно. Не в её правилах стыдиться, тем более после вчерашнего, но, блин, мог бы и подождать.

Лёшка шагнул под ледяные потоки и понимающе хмыкнув, отрегулировал подачу на более теплую.

— Помогаю расслабиться, — мягко убрал её руки, окинул взглядом трепещущий от желания шелковистый живот и прижился к смутившейся девушке разгоряченным торсом, подавляя не столько ростом, сколько упирающейся в живот каменной эрекцией.

Влада опустила взгляд, рассматривая крупную головку, будто диво дивное и судорожно сглотнула. В горле ни с того ни с сего пересохло.

— Я и так уже расслабленна до предела, — улыбнулась нервно, чувствуя между ног жар.

— Нет, ты напряженна, — не согласился он, осторожно пройдясь костяшками пальцев вдоль нежной щеки и, обхватив пальцами подбородок, заставил посмотреть в глаза. — Знай, одно твое слово и я отступлю, — сказал хрипло, очерчивая большим пальцем манящую полноту губ. Были у него девственницы. В далеком прошлом приходилось иметь с ними дело, но тогда всё было по-другому. Тогда и ощущения были другими и ожидания. Возможно, он обманывал себя и окажись сейчас на месте Ладки другая девушка, он бы без раздумий нагнул её прямо тут, ничуть не заботясь о чужом наслаждении. Но с ней всё иначе. Мало полыхающих похотью глаз. Мало её готовности принять его чисто физиологически. Ему хотелось, чтобы она приняла его без тени страха и смущения. А они были. И страх, и смущение. Он прекрасно их видел. И то, как она сжимала бедра, пряча от него промежность, было тому ярким подтверждением.