Королева в изгнании - Синда Уильямс Чайма

Юноша оперся щекой на ладонь, потянулся к принцессе и взял ее за руку.

«Храбрости ему не занимать!» – подумала Раиса, но руку отдергивать не стала.

– До того как дела в Ардене пошли совсем худо, в торжество солнцестояния всегда было чем поживиться в храмах, к тому же богатеи выбрасывали объедки с праздничных столов. Сейчас нет такого раздолья, но все же лучше, чем в обычные дни. На ярмарках продавали игрушки, леденцы, жареные медовые пирожки и много чего еще, что можно было найти лишь в это время года. Моя сестренка Мари просто обожала эти медовые пирожные и глазурные солнца. Наверное, если бы я угнал целую тележку с ними, ей все равно было бы мало. Мари так их уплетала, что все ее личико было в сахарной пудре.

Хан вздохнул и умолк, погрузившись в мысли.

– А я скучаю по снегу, – сказала Раиса, стирая рукавом с лица холодные капли. – Он превращал город в сказочное царство.

Если было холодно, то королевская семья, укутавшись в меха, проезжала на санях по улицам под звон колокольчиков.

– И замерзшая река не так сильно воняла, – добавил Хан.

Раиса рассмеялась.

– Точно!

Несмотря на столь различные жизни принцессы и Алистера, вонючая река у них была общая.

– В снежные зимы мы выбирались из дома по ночам и катались по Карьерной улице на крышках от мусорных баков до тех пор, пока нас не прогоняли «синие мундиры», – продолжал рассказывать юноша. – Иногда рядом проезжали высокородные вельможи на широких санях, и тогда мы запрыгивали сзади на полозья и катились, пока стражники не отгоняли нас дубинками.

У Раисы перехватило дыхание.

– Они вас избивали?

– Ну… – Бывший вор искоса глянул на принцессу. – Если удавалось увернуться, дубина пролетала мимо.

Череда оглушительных залпов заставила Хана и Раису поднять глаза на небо. Зрелище подходило к концу. Затем яркие вспышки погасли, оставляя перед глазами мерцающие блики и звон в ушах.

Раиса почувствовала, что Хан придвинулся ближе. Но она продолжала лежать, не торопясь отстраняться и желая остаться здесь навсегда, лишь бы не возвращаться вниз, к суете мирской жизни.

Девушка открыла глаза и увидела, что Хан приподнялся на локте и неуверенно на нее смотрит. Точнее, не на нее, а на ее губы.

«Он хочет поцеловать меня», – подумала принцесса. Однако после недавней неприятной встречи с Тураном Раисе не хотелось торопить события.

– Спасибо тебе, – поблагодарила она, приподнимаясь. – Я и не надеялась на столь волшебное празднование солнцестояния, но мне пора возвращаться.

Хан встал и помог подняться спутнице, чтобы она не поскользнулась на скользкой черепице.

– Хорошо. Я провожу тебя, чтобы по пути с тобой ничего не приключилось.

Если бы подобное предложение поступило до сегодняшнего вечера, принцесса отказалась бы его принять. Несмотря на присутствие Мики, Оденский брод казался безопасным местом, отделенным от остального мира. Но, как выяснилось, она ошибалась.

Раиса и Хан – каждый погруженный в свои мысли – перешли все еще переполненный людьми мост. По дороге принцесса начала сомневаться в мотивах своего решения об обучении бывшего вора. Что же заставило ее согласиться? Желание сделать что-то назло Амону? Сначала было письмо королеве Марианне. Теперь это…

Наверное, лучше было держаться на расстоянии от всех феллских жителей… Наверное, лучше было держаться на расстоянии от того, кто заставлял сердце биться чаще, а голову отключаться… От того, рядом с кем хотелось пренебречь всеми правилами.

Наверное, во всех Семи Королевствах было не сыскать менее подходящую пару для принцессы.

«Но… В конце концов, я же не собираюсь за него замуж!»

На подходе к Вьену Раиса остановилась.

– Дальше я пойду сама. Мой ученический дом совсем рядом. – Она указала рукой на здание.

– Переживаешь, что капрал Бирн застукает нас вместе? – Хан кивнул в сторону Гриндела.

Да. Именно об этом принцесса и переживала.

– С чего ты взял, что меня это беспокоит? – огрызнулась Раиса.

– Да так, просто предположение.

– Не потому ли это, что ты думаешь, будто между мной и капралом Бирном что-то есть? Не знаю, что там тебе наговорила Кэт, но в любом случае это – клевета!

– Ну… – нерешительно произнес Хан, потирая подбородок. – Она что-то такое болтала, но я не совсем понял…

Принцесса порывисто выдохнула, как бы показывая, что она обо всем этом думала.

– Что ж, первокурсник Алистер, спасибо за чай и фейерверки. – Раиса склонила голову. – Я прекрасно провела время. А теперь, с вашего позволения, я удаляюсь.

Принцесса высоко подняла подбородок и направилась к Гринделу. Когда она уже практически дошла до двери, Хан ее окликнул.

– Увидимся завтра вечером, новобранец Морли!

Раиса резко обернулась.

– Что?!

– Завтра вторник, Ребекка, – низко кланяясь, ответил юноша.

Затем развернулся и растворился во мраке ночи.

Раиса стояла и глядела вслед Алистеру. Все возможные остроумные ответы застыли на ее губах.

Раиса отворила массивную входную дверь Гриндела. В гостиной был зажжен один-единственный фонарь. По углам сгущались тени.

Амон Бирн сидел за письменным столом с ровной спиной. Перед ним лежала нераскрытая книга. Заметив Раису, он опустил плечи, будто вздохнул с облегчением.

– Наконец-то! Где ты была? Я отправил на твои поиски Мика и Талию. Я боялся, что-то произошло.

– Я посмотрела на фейерверки и сразу же пошла домой.

– На фейерверки? Ты же сказала, что никуда не пойдешь! – Амон потер ладонью лоб.

– А я передумала. – Раиса сняла плащ и повесила его возле камина.

Капрал демонстративно взглянул на часы, стоящие на каминной полке.

– Фейерверки отгремели час назад. Ты так долго шла обратно?

– А почему это ты так рано вернулся? – раздраженно спросила Раиса. Этот день был самым коротким в году, а ночь – одной из самых длинных в ее жизни. И этот вечер до сих пор еще не закончился. – Вы с Аннамаей поссорились?

– Раиса! – взмолился Амон. – Прошу тебя, не начинай!

– Ты же считаешь себя вправе устроить мне допрос!

Чувство вины всегда делало ее вспыльчивой.

Капрал Бирн вздохнул.

– Мы поужинали вместе, но до запуска фейерверков я решил не оставаться. Кроме того, мы оба были уставшими – и она, и я.

Амон и впрямь выглядел измученным. И печальным. Внезапно Раиса ощутила угрызения совести.