Провал - Микаэль Юрт

«Красивая», – подумал он. Потом он упал ничком и остался лежать.

Ему наконец удалось их всех собрать.

Вот так ему это и виделось, несмотря на отсутствие Себастиана. Так и должно быть, так и надо. Вообще-то, Торкель не назвал бы себя человеком, тоскующим по прошлому, но в данном случае, раньше, несомненно, было лучше.

В таком составе они работали лучше всего. Без Себастиана Бергмана.

Торкель предполагал, что они вовсе не уникальны. Это наверняка относилось к большинству групп.

Примерно час назад их официально отпустили в отпуск. После того, как Торкель передал прокурору все материалы завершенного предварительного следствия. И теперь они праздновали на открытой террасе ресторана «Мун кейк», всего в нескольких сотнях метров от Управления полиции. Заказали разные виды закусок на всех. Для желающих – пиво. Для Урсулы – вино.

Пресса буквально сошла с ума после событий в «Вотерфронте». Убийца-застекольщик, министры, крупные предприниматели, машина с бомбой в заливе Риддарфьерден, среди туристов. Это напоминало основательный многодневный ливень посреди летней новостной засухи.

Существовал такой большой выбор углов зрения, что истинный мотив довольно быстро отошел на задний план. В течение последовавших за происшествием двух недель Лагергрену уделялось все меньше места, и посеянное его предыдущими действиями зерно для дебатов уже больше никого, похоже, не интересовало, поскольку в результате «Вотерфронта» его объявили террористом, а даже самый свободомыслящий участник дебатов не хотел защищать идеи, приведшие к террору.

Лагергрена арестовали сразу после событий вокруг мероприятия Управления связи и телекоммуникаций, и, возможно, он сам понял, что неудавшееся преступление сделает его более известным, но симпатизировать ему станет труднее, поскольку он стал признавать преступление за преступлением, с длинными объяснениями, почему ему приходилось действовать и как важно, чтобы кто-нибудь оказал сопротивление одурманиванию.

Он инициировал крестовый поход против идиотизма.

Он знал, что ничего из сказанного им до прессы не дойдет, поэтому казалось, будто он в основном тренируется перед предстоящим судебным процессом, который, как он неоднократно повторял, его адвокат не позволит проводить за закрытыми дверьми. Что из этого получится, они узнают в августе, когда начнется процесс. Торкель ни на секунду не сомневался в том, что Давиду Лагергрену дадут пожизненный срок и что в его случае именно так оно и будет.

Когда их работа приносила результат, это всегда вызывало удовлетворение, но самым лучшим было все-таки то, что вернулась Ванья. После «Вотерфронта» она два дня не показывалась, но потом появилась в офисе и спросила, не может ли она помочь.

Проследить за тем, чтобы к прокурору попал весь материал. Чтобы они ничего не упустили, чтобы Лагергрену вынесли обвинительный приговор.

Просто-напросто завершить.

Сейчас Торкель покосился на нее. Уже слегка загорела, желтая майка, белые шорты, солнцезащитные очки, улыбается Билли с бокалом пива в руке. Как приятно, что она вернулась.

Он наклонился вперед, взял со стола вилку и постучал по одному из стоявших перед Билли пустых пивных бокалов. Он слегка откашлялся, но вставать не стал. Остальные замолчали и посмотрели на него с веселым ожиданием. Он понимал их, обычно он речей не произносил.

– Я только хотел сказать, как мне приятно сидеть здесь с вами, – начал он. – В полном составе, – продолжил он, тепло взглянув на Ванью. – Я хочу лишь сказать, что мы хорошо поработали. Теперь воспользуйтесь небольшим заслуженным отпуском, поскольку я надеюсь, что пройдет несколько недель, прежде чем мы увидимся снова.

После разрозненных возгласов «ура!» и «приятного лета!» Торкель поставил свой бокал и встал. Билли поднял солнцезащитные очки на лоб и посмотрел на него вопросительно.

– Ты уже уходишь?

– Да, мне надо домой, собрать кое-какие вещи, я завтра рано утром уезжаю. Если что, буду доступен по мобильному.

– Куда ты едешь? – поинтересовалась Ванья.

– Сначала в Ульрисехамн, а там посмотрим.

Когда речь зашла о ближайших днях, он не смог сдержать маленькой довольной улыбки. Урсула выпила глоток вина. Поставила пустой бокал на стол. Торкель это отметил.

– Оставайтесь сколько захотите, заказывайте что угодно я договорился о том, что счет перешлют мне.

Он развернулся и пошел обратно к Управлению и своей машине. Легким шагом. Удаляясь от коллег, направляясь к Лисе-Лотте.

– Торкель!

Он остановился, обернулся и увидел, что за ним почти бегом устремилась Ванья.

– В чем дело?

Ванья догнала его и остановилась. Взгляд опущен на ноги в босоножках. Торкелю показалось, что он видит, как она прикусила губу. Что бы она ни собиралась сказать, давалось ей это явно нелегко.

– Я не знала, стоит ли… – начала она, запнулась и посмотрела на него. – Но лучше, чтобы ты знал.

– Знал что? – спросил он, уже почувствовав маленький холодный комок в груди.

– После лета я не собираюсь работать в Госкомиссии.

Она произнесла то, что ему никак не хотелось услышать. Ему так многое хотелось сказать в ответ – протестовать, уговаривать.

– Нет, ты не можешь… – только и удалось выдавить ему.

– Я должна.

– Он не вернется. Себастиан не вернется.

– Дело не в этом, ты знаешь, как я люблю работать с тобой, но мне необходимо сломать этот свой стереотип. Делать что-то новое.

– Ты лучшая из тех, кто у меня есть.

– Я собираюсь продолжать работу в полиции, мне только нужно найти другой отдел.

Торкель лишь кивнул. Что ему было делать? Он так хорошо ее знает. Если она приняла решение, он не сможет заставить ее что-то изменить. Это – Ванья. Кроме того, ему не хотелось, чтобы она находилась в команде вопреки собственному желанию.

– Но ты вернешься. – Он услышал, что у него получился скорее приказ, чем вопрос.

– Да, я вернусь, я хочу обратно, я только должна сначала привести все немного в порядок.

Что еще было говорить? Ничего. Она совершенно естественно скользнула к нему в объятия, и он обнял ее. Крепко, и долго не выпускал. Ванья почувствовала, как из уголка глаза выкатилась слеза.

– Береги себя и звони, если тебе понадобится… что угодно, – услышала она его голос возле своих волос.

– Обязательно.

Он разомкнул объятия, посмотрел на нее, словно собираясь что-то сказать, но лишь коротко кивнул, развернулся и пошел дальше.

Ванья направилась к остальным. Переходя улицу, взглянула на часы. Надо торопиться домой. Они с Юнатаном собирались ехать ночным поездом в Копенгаген.