Глаз ведьмы - Василий Веденеев

Аркадий не ответил. Да и что отвечать? Женщина, даже самая пригожая и умная, все равно в своей сути навечно останется бабой, сколько бы у нее ни появилось высших и прочих образований и разных должностей. Это уже, как говорится, по определению: разность полов она и есть разность полов. Поэтому надо ли зря тратить время и нервную энергию?

Он встал, сунул ноги в тапочки и шустро побежал в смежную комнату, где стоял аппарат, в который раз дав себе слово, что непременно сделает еще одну розетку в спальне или будет приносить туда на ночь радиотелефон. Но жена всегда возражала против телефона около кровати, а если вздорной бабе нечто втемяшится в голову, то ее и лысый черт не переспорит!

— Алло!

— Что вы там копаетесь, как куры в дерьме, мать вашу! — услышал он знакомый раздраженный баритон.

— Работаем, — не желая вступать в пустые пререкания, меланхолично ответил Пылаев и вспомнил, что когда его заманивали в липкие сети, то говорили с ним предельно вежливо.

Боже, чего только ему не наобещали! Но, надо отдать должное, слов на ветер никто не бросал. Появились деньги, потом серьезно продвинули по службе, назначив сначала замом, а потом и начальником отдела. То, что сейчас перед его должностью стоят буковки «и.о.», ничего не значит. Приказ о назначении уже на столе у руководства, а Серов больше не вернется в свой кабинет. Если только гостем, а скорее всего — подследственным.

Все вроде бы хорошо, но быть начальником, как это вскоре выяснилось, не столь приятно, как казалось до вступления в должность. Навалилась куча неведомых раньше забот, времени стало меньше, его даже катастрофически не хватало, и Аркадий вынужден был признаться себе, что не хватает не только времени, но и опыта, умения руководить, да и его оперативный опыт оставлял желать лучшего. А еще личный состав отдела — прямо скажем, не сахарный, да и не из самых легких по направлению работы — принял его настороженно, с недоверием.

Оно, конечно, понятно: Серова они знали, много лет работали с ним бок о бок, видели, какой он оперативник, и, наверное, не зря прозвали Волкодавом. А кто и что им Аркадий?

Теперь убийство за убийством, а последнее получило неожиданный общественный резонанс, и от Пылаева жестко потребовали выполнения взятых на себя обязательств, а он с ужасом обнаружил, что не в состоянии их выполнить. Довериться практически некому и приходится использовать сотрудников втемную, не раскрывая перед ними сути операции или делать многое самому. И тут опять, куда ни кинь, всюду клин: сам везде не поспеешь, а подчиненные тоже не сопливые дети, у многих из них опыта значительно больше, чем у начальства. Они рано или поздно докопаются до истины, если уже — упаси Бог! — не разобрались, в какие игры втягивает их руководство, подсовывая крапленую колоду.

Однако не станешь же все это объяснять человеку, который тебе звонит ночью? Он просто не захочет слушать: ему подавай результат!

— Это вы называете работой? — издевательски спросил невидимый собеседник. — Где он?

— Найдем, — пообещал Аркадий, но в его голосе отнюдь не слышалось твердой уверенности. Баритон передразнил:

— Найдем!.. Когда? Вот в чем вопрос! Завтра, послезавтра или через месяц?

— Ну, обещать завтра это глупо, а вот в течение недели постараемся.

— Глупо не обещать, глупо упустить его из дома, хотя вам отдавали человека на блюдечке! Надо туже затянуть силок, причем немедленно!

— Затянем, — поспешно заверил Пылаев.

Черт бы их побрал, диктуют, как рабу или старому слуге. Впрочем, если разобраться, он действительно их раб и слуга.

— Возьмите под колпак все связи! Немедленно займитесь их установлением, даже тех, с кем он учился в школе! И всех проконтролировать, всех! Прослушивать переговоры по телефону из квартиры и при задержании поставить точку. За этим вы должны особенно проследить, а еще лучше исполнить сами. Понятно?!

— Да, я все понял.

«Занервничали, — подумал Аркадий. — Истерические нотки проскальзывают: все срочно, немедленно, прямо завтра утром! И ищут мальчика для битья, чтобы сорвать злость за неудачи. Ну нет, козла отпущения вам из меня сделать не удастся!»

Легко говорить о проверке связей, а сколько их у любого человека, кто об этом подумал? Всех не вычислишь, кишка тонка, на это надо кучу времени. Попался один на глаза, у которого Серов работал, так там оказалась пустышка, а где остальные приятели?

Взять хотя бы того же Тура: как его ни проверяй, он все равно найдет лазейку и поможет своему бывшему начальнику и приятелю, поскольку наверняка не верит, что тот хоть в чем-то виноват. Может быть, и Пылаев не такой плохой, как о нем они думают, может быть, он тоже не верит в виновность Серова, но каждый принужден играть свою роль, и тут, как в Колымских лагерях, шаг вправо и шаг влево считается побегом, а конвой открывает огонь без предупреждения! У Аркадия есть свой, незримый, конвой, который ведет его теперь по жизни и куда в конце концов приведет, одному Богу известно. А злить конвойных не стоит: сейчас в них все твое благополучие и спасение от любых напастей.

— И не забудьте о втором этапе, — рокотал в наушнике баритон, — Завтра, вернее, сегодня в одиннадцать будьте на месте. К вам заглянет один человек и передаст кое-что. Потом я дам распоряжения, как с этим поступить.

— Он должен мне что-то сказать? — уточнил Пылаев.

— Естественно. Передаст привет от меня и скажет, что я вам звонил ночью.

— Хорошо, я постараюсь все сделать, как вы хотите, но ведь видно, что многое просто притянуто!

— Чего? — обидчиво спросил баритон. — Чего притянуто? Все логично, дорогой мой! Сначала он лезет куда не положено и преследует уважаемых людей, потом его подставляет агент, и он агенту мстит за это, а дальше больше: выполнение заказа за баксы! У нас есть кое-какие материалы, и можем подсказать, как выйти на тех, кто его нанял. Ясно?

— Вполне, — Аркадию страстно хотелось закончить надоевший разговор. Сколько можно терпеть, когда тебя шпыняют, как бестолкового щенка. Причем считают это в порядке вещей.

— Раз ясно, тогда действуйте, мать вашу!..

Не прощаясь, повесили трубку. Пылаев сделал то же самое и поплелся на кухню — перекурить.

Когда он вернулся в спальню, жена лежала на левом боку и ровно дышала: наверное, видела третий сон. Аркадий скользнул под одеяло, погасил бра и положил руку на теплое бедро жены, туго обтянутое ночной сорочкой. Начал гладить его, потом добрался до груди, чувствуя, как загорается все больше и больше. Ничто так не успокаивает нервы, как секс.

— Опять накурился, — сонно пробормотала жена, но он закрыл ей рот поцелуем и, резко откинув одеяло, задрал ночную рубашку жены, обнажив ее тело: здесь он хозяин, а жена должна быть его слугой и рабыней!

Максуд уехал, и время тянулось медленно. Сергей прочитал газеты и обратил внимание, что далеко не все из них уделили внимание происшествию на Гончарной — об этом писали преимущественно городские издания, большинство которых принято называть «желтыми». Зато как они смаковали подробности, как «нагоняли волну», строя фантастические домыслы и предположения, призванные пощекотать нервы обывателя и заставить его поверить в полную осведомленность вездесущей журналистской братии, как пеликаны клювами, громко щелкающей перьями в надежде урвать гонорар покрупнее. Конечно, отнюдь не все журналисты занимаются интеллектуальной проституцией, как отнюдь не все менты идиоты и взяточники, но, к сожалению, есть такое понятие, как закон больших чисел…