Эвмесвиль - Эрнст Юнгер

* * *

В словах, которые должен усиливать суффикс «-изм», изначально проявляется какая-то особая претензия, волевая тенденция, часто — враждебность. Движение становится интенсивнее за счет субстанции. Это слова для сектантов, для людей, которые читали только одну книгу, для таких, которые «клянутся на своем знамени и бескомпромиссно стоят за правое дело», короче — для разъездных агентов и путешественников по общим местам. Разговор с человеком, который сразу заявляет, что он реалист, скорее всего, очень скоро вызовет у тебя раздражение. Такой человек обычно имеет ограниченное представление о реальности, так же как идеалист — ограниченное представление об идеях, а эгоист — ограниченное представление о «я». Все они наклеивают на свободу ярлык. Так же обстоит дело и с отношением анархиста к анархии.

В любом городе, где объединились тридцать анархистов, уже чувствуется запах пожаров и трупов. Но подобным несчастьям предшествуют непристойные речи. Если же в городе живут тридцать анархов, которые даже незнакомы друг с другом, не случается ничего или почти ничего; атмосфера даже улучшается.

На чем основывается это заблуждение, жертвой которого пало бессчетное число людей и которое будет сохраняться и впредь, до бесконечности? Ведь если я убью отца, я угожу в руки брата. На общество надеяться нечего, как и на государство. Благо заключено в индивиде.

* * *

Описанием своих встреч в луминаре я мог бы заполнить целую книгу. В ней были бы и повторы. Основная мысль — отношение анарха к анархисту — проста, как бы она ни варьировалась. Кроме того, разница между тем и другим не принципиальная, она — лишь в степенях. Как в каждом человеке — во всех нас — присутствует анарх, так же он прячется и в анархисте, которого можно уподобить лучнику, чья стрела бьет мимо цели.

О каком бы явлении ты ни думал, его истоки нужно искать у греков. Полис в его многообразии: система реторт, в которых уже проводился любой эксперимент. Здесь найдется все — от разрушителей герм[356]и тираноубийц до людей, полностью отрешившихся от мирских распрей. Пример последних — Эпикур с его идеалом основанной на добродетели нечувствительности к боли. Нет никакого вмешательства богов, будто бы наслаждающихся людскими делами как спектаклем; от государства можно в лучшем случае ожидать безопасности — но индивид должен по возможности быть от него свободным.

* * *

Мне пришлось вскоре отказаться от первоначального намерения сгруппировать интересующих меня персонажей вокруг двух полюсов. Скажем, так: здесь — мечтатели, фантазеры, утописты — — — там — мыслители, проектировщики, систематики; четко разделить тех и других невозможно. Чувства и мысли согласуются между собой; личность и ее дело, государство и общество сплавляются воедино. Волна, неодолимая на пути к берегу, после рассыпается пенными брызгами — как по причине утраты собственной энергии, так и из-за внешнего сопротивления. В общественной жизни действует та же закономерность — вспомним хотя бы расколы в среде анабаптистов или сенсимонистов. И особая осторожность рекомендуется там, где выдвигаются мессианские претензии.

Я заставил луминар сыграть для меня всемирный план Фурье[357]. План был представлен в сюрреалистической постановке — как уже реализовавшийся… Больше не существует ни городов, ни сел. Планета застроена исполинскими высотными зданиями — фаланстерами. Между белыми башнями располагаются принадлежащие им хозяйственные угодья, которые управляются и обрабатываются по принципу общности имущества… Признаюсь: в этом зрелище было что-то величественное, как и грезилось Фурье. По ходу истории возникали различные приближения к его идеалу. Ведь мысленные образы и мечты всегда предшествуют действительности.

Кое-что из того, что тогда казалось утопией, было даже превзойдено: в ту эпоху физиократов[358], когда превыше всего ценилось сельское хозяйство, находились умы, заранее предугадывавшие появление технических миров, которые ведь тоже основываются на мечте. Правда, такие проекты часто походили на дворцы без лестниц; тем не менее некоторые из них позже были осуществлены…

Здесь уже заботятся об окружающей среде: так, благодаря взаимодействию фаланстеров, дело доходит до изменения климата, и притом — в благоприятном смысле. Всюду — словно под стеклянными крышами — поддерживается приятная, гармоничная температура. Морская вода стала теперь пригодной для питья, дикие животные подвергаются одомашниванию. Земля постепенно заселяется даже в пустынях и на полюсах, над которыми создаются световые потоки, излучающие тепло. Численность населения увеличилась на три миллиарда голов, рост человека достигает двух метров, а продолжительность человеческой жизни — ста пятидесяти лет. Разного рода триады играют в этом обществе важную роль: они свидетельствуют о гармоничности духа. Так, все работы делятся на необходимые, полезные и приятные. Общий доход распределяется по трем классам: капитала, труда и таланта[359]. Женщина может жить с супругом, любовником или отцом, а также со всеми тремя одновременно. Так же свободен в своем выборе и мужчина. Воспитание детей вменяется в обязанность бабушкам.

Основная мысль Фурье превосходна: дескать, сотворенный мир оказался неудачным с самого начала. А заблуждение этого философа состоит в том, что он считает мир поддающимся исправлению. Анарх же прежде всего не вправе мыслить прогрессивно. Такое мышление — ошибка анархиста; совершая ее, он выпускает из рук поводья.