Легенда о Круге. Книга 2. Клятва на стали - Дуглас Хьюлик

– Спокойно, – шепнул я, садясь рядом на корточки. – Я думаю… умм!

Старик был проворен. Я полагал, что он отошел перегруппироваться или создавал дистанцию между собой и двумя противниками, однако он сделал круг и подкрался ко мне со спины – все за несколько вдохов и выдохов. И вот он потуже затянул на моей шее гарроту.

Будучи застигнут врасплох, я булькнул горлом и выронил засапожный нож. Тогда я хватался за удавку, руки убийцы, землю – только бы уцепиться за окружающий мир. Все, чего я добился, – грязи под ногтями.

Он отшатнулся, натягивая гарроту и оттаскивая меня от Арибы. Я проковылял пару шагов и упал на колени. Все это время он был вплотную ко мне.

– Не тревожься, – прошипел он на ухо. – Ты все еще нужен мне живым, имперец. Поспишь немного, и все. – Затянул сильнее. – Твое вмешательство в семейные дела недопустимо.

Я мог бы сравнить ощущения с огненной чертой, перечеркнувшей горло, но убедился на собственном опыте, что все было иначе. Незамутненная боль и паника – чувство, как будто что-то застряло в трахее, и если исторгнуть помеху, я снова смогу дышать. Отчаянная потребность не устранить боль, но просто наполнить легкие воздухом.

Гаррота затянулась слишком туго, чтобы подсунуть не то что ладонь – палец. Я завел руку назад и нащупал его одежду, кожу и щетину. Провел ногтями, словно граблями, остался с его куфией, отшвырнул ее, попробовал снова. Старик отвел голову, удерживая меня на расстоянии вытянутой руки, и уперся мне в поясницу коленом.

Я заполошно глянул на Арибу. Лунный свет, пробивавшийся сквозь листву, окрашивал ее янтарем, который сверкал на ее лице и одновременно растягивал под нею кроваво-красную тень. Сейчас она лежала на боку, держась за горло и дыша отчаянно и прерывисто.

Наши глаза встретились, и мы оба поняли: ей не поспеть. Нечего и пытаться. Дед задушит меня до потери чувств, после чего, возможно, убьет ее и доставит меня в какой-нибудь подвал, наиболее подходящий для возобновления переговоров с джинном.

И все-таки Ариба стронулась с места. Она поползла, впиваясь пальцами в грязь, обшаривая ее в поисках чего-то. Благо я усмотрел, как она подняла искомое и швырнула в мою сторону: клинок с теневой кромкой.

Я не поймал его, нечего и мечтать, но ухитрился накрениться достаточно, чтобы рухнуть мертвым грузом, утянув за собой старого ассасина. Я выпростал руку, пытаясь нащупать невидимое.

На периферии зрения образовалось черное кольцо, которое ширилось. Я видел только траву передо мной и древесные корни, горбившиеся над земной поверхностью. Я моргнул, но круг лишь разросся. Вспыхнули искры. Казалось, что голова вот-вот отвалится. Легкие горели огнем, изнемогая.

Я не помню, как нашел клинок, хотя и ощутил его в руке – секундой раньше пусто, а в следующую моя быстро слабевшая кисть сжимала твердый и гладкий предмет. Он был тяжел настолько, что я усомнился в своих силах оторвать его от земли.

Я не полоснул. Даже в таком состоянии я был не дурак, чтобы лезть вперед, и понимал, что угол неудачен, что мне не хватит запала сделать что-либо осмысленное. Вместо этого я рубанул по земле – по кляксе кровавой тьмы, которой была наша общая тень в лунном свете, и взмолился, чтобы случившееся в подвале – то, что сделала с тенью волхва Ариба материнским клинком, – теперь повторилось с ее дедом. Чтобы Ангелы, Семейство, или кто там следил за нами, дозволили мне рассечь его тень. Чтобы я убил его, или себя, или нас обоих. Потому что будь я проклят, если умру так, как хотелось ему.

Клинок поразил цель. Ассасин издал вопль. Я тоже, если на то пошло.

– Вставай!

– Что… – Я отвлекся на кашель, потер шею. – Что такое?

Ариба с силой дернула меня за руку и заставила сесть.

– Ты должен уходить, – сказала она. – Мы должны уходить. Мы наделали слишком много шума. Кто-нибудь явится.

Ее голос охрип и огрубел, и я заметил, что она сглатывала после каждой фразы. Из раны около уха струилась кровь, а левая половина рта уже начала распухать. Тюрбан исчез, и под ним оказалось тугое гнездо волос, черных как смоль и заколотых латунными шпильками. Я прикинул, не оснащены ли те стальными наконечниками, но решил, что сейчас это не играет роли.

Она выглядела примерно такой же ослабленной, каким я ощущал себя. Но глаза были суровы, а хватка крепка, и я не стал спорить. Мне было отлично известно, как важно сохранять тишину, не говоря о памяти, которая оставалась, если это не выгорало.

Я шевельнулся, чтобы подобрать под себя ноги, и ощутил помеху. Взглянув, обнаружил, что ее дед навалился на мою правую ступню. Его заботы о сохранении тишины остались в прошлом.

– Да, – прошипел Ариба. – Он мертв. Идем же. Плоха же я буду, если уволоку его прочь и оставлю тебя лежать, пока не наткнется охрана. Поднимайся!

Я подчинился и скривился от боли, пронзившей правый бицепс. Взглянув, заметил аккуратный разрез, прошедший через материю и кожу.

Я поморщился. Только я мог умудриться порезать ножом ту самую руку, в которой его держал. Гребаные тени!

Затем я встал во весь рост и чуть не повалился опять, задохнувшись от взрывной боли в башке.

– Возьми. – Ариба вложила мне в руку пузырек и шагнула во тьму. – Выпей.

Я сделал, как было велено, едва не поперхнувшись от горечи, которая растеклась по языку и устремилась дальше мимо места, которое казалось мне бороздой, навеки впечатанной в горло.

– Ангелы, да что это такое? – выдохнул я, когда Ариба вернулась с моими рапирой, кинжалом и засапожным ножом.

– Травы, отвар ахрами, специи и немного каффы – мы пользуемся ею для бодрости и приглушения боли.

Отплевываясь, я обменял пустой пузырек на мое оружие. Привкус был неистребим. Однако буря в голове уже начинала ослабевать.

Ариба заключила мое лицо в ладони и осмотрела меня при свете луны, поворачивая голову так и сяк, – шлепнула раз-другой, потом запрокинула.

– Сколько ты видишь лун?

– Две? – предположил я. – Полторы?

– Сойдет. – Она отпустила меня и нагнулась. Когда выпрямилась, в руке у нее была дедова куфия, а на поясе – материнский нож. – Дойдешь, куда хотел? – спросила она, обернув и повязав голову тканью.

Я шагнул в сторону и прикинул расстояние до соседнего холма. Оно показалось больше, чем раньше, но оставалось безлюдным. До поры.

– Да, если не будет сюрпризов. – Поворотившись, я обнаружил, что от нее остался только шепот.

– Хорошо. Тогда действуй. – Я моргнул, опознав ее в тени перед собой. Ариба уже преклонила колени подле деда, спеленывая его одеждой и ее собственным тюрбаном. – Если потороплюсь, я сумею пронести дедушку мимо стражников.

– Уверена? – Я изучил сперва ее, потом труп.

– Другого выхода нет.

– Я мог бы…

– Нет, – возразила она голосом надтреснутым и одновременно резким. – Ты не можешь. Не в этом деле. Это моя ноша. Я должна быть одна.