Синий взгляд Смерти. Рассвет. Часть первая - Вера Камша

– Я привез привет от вашего друга, – объявил спутнику виконт, – он верит, что копыта бакранских козлов будут и впредь попирать зло и нести к победе.

– Когда он вернется? – подался вперед бакран. – Здесь творятся дурные дела, а слова премудрых темны.

– Регент вернется, когда это будет нужно, а мы должны быть достойны его доверия, – неопределенно обнадежил Валме и вступил в загон. Его узнали. Нет, не так, его узнали, а под рукой опять не оказалось ни сахара, ни печенья, ни хотя бы яблока!

– Прости, дитя Бакры! – извинился Валме. – Виноват. Я никогда не являлся к дамам без подарка, а ведь большинство из них значило для меня куда меньше, чем вы с Готти. Клянусь принести тебе ведро грушаков и новые ленты.

Мэгнус тряхнул бородой, что-то ловко подхватил с чисто выметенной земли и задвигал челюстями. Виконт не сразу сообразил, что козел жует его собственный, невзначай оброненный платок.

Член Регентского Совета барон Инголс судебную мантию не носил, шпагу, впрочем, тоже.

– Нет ничего глупей, чем выставлять напоказ оружие, которым не владеешь, – объяснил свой вид законник. – Это равносильно приглашению применить его против тебя.

– В Старой Придде? – с готовностью подыграл Лионель. Мэтр заслужил не только свои деньги и якобы совершенно ему ненужное баронство, но и право время от времени поучать молодого, все еще молодого Проэмперадора. Молоденького капитана личной королевской охраны адвокат обучил многому, правда, до Сагранской кампании адвокат этого не понимал. Скорее всего…

– Не важно, что адъютанты герцога Ноймаринен не навяжут мне дуэль, – с удовольствием развил мысль законник. – Важно, что я не могу парировать самый жалкий удар, таким образом становясь заложником выставленной напоказ шпаги и чужой воли. Здесь уместно напомнить прецедент Леонарда Манрика, и я его напоминаю. Что до ваших дел, то записки Эрнани я прочел, их можно использовать при обосновании позиций по, самое малое, трем направлениям. Готовы и документы по Сакаци, однако алатская сторона отчет в оговоренный срок не представила. Вы намерены признать причину, по которой это не сделано, уважительной, или же мне следует начать дело по расторжению соглашения?

– Я подумаю, – Лионель положил навряд ли знавший иглы и шелк вышивальный столик кисет. – Ваш гонорар.

– Чрезмерно, – вынес вердикт законник, взвесив гонорар на руке. – Дела Эпинэ, можно сказать, не было вообще, а дело Алвы успешно разрешилось без моего вмешательства.

– И все же взгляните, – не удержался от усмешки Савиньяк. Мэтр неспешно распустил шнурок. Блеснуло. При свечах золото ярче, женщины, как правило, тоже.

– Почтенное клеймо, – продолговатый брусок в холеных, слегка запачканных чернилами руках выглядел аллегорично. – С ним что-то связано?

– Косвенно. Манлий Ферра покупке варваров предпочел союз, и выделенное Эрнани Святым золото осталось нетронутым. На мой взгляд, работу по обоснованию регентских полномочий ее величества Катарины следует оплатить именно из этих средств.

– Вы убедите меня принять плату, – мэтр неторопливо вернул пока еще не гонорар на столик, – если устраните одно противоречие. Прямым наследником Манлия является герцог Ноймаринен.

– Ферра не владел этим золотом, оно принадлежало Золотой империи, чьим преемником, как явствует из откровений другого Эрнани, в конце концов стал Талиг.

– Регентом же Талига, – подхватил адвокат, – является герцог Алва, а при невозможности исполнения им своих обязанностей – все тот же герцог Ноймаринен.

– Он, как вы знаете, болен. – Ли неспешно откупорил бутылку с кэналлийским. Ему и прежде нравилось говорить с законником, сперва это просто развлекало, затем начало приносить ощутимую пользу.

– Глава дома Савиньяк не счел нужным напомнить о том, что в случае отсутствия Алвы и болезни Ноймаринена, если она достаточно тяжела, регентом становится он. Как и о том, что регент вправе назначить Проэмперадора, но отстранить назначенного может лишь дееспособный король.

– Я не возьмусь напоминать о том, чего не знаю.

– Редкое качество. – Инголс слегка подвинул золото, это никоим образом не было отказом, но кокетничают не только дамы и герцоги. – Упомянутый закон, составленный по образцу дриксенского и утвержденный Франциском Вторым, был применен лишь единожды – вдовствующая королева Алиса назначила Проэмперадором Олларии герцога Эпинэ. Отстранение регентши было проведено в нарушение множества законов, но обрело легитимность после подписания Фердинандом в день его совершеннолетия соответствующего эдикта. Оный эдикт составлен более или менее грамотно и предельно скрупулезно, однако тот, кто его готовил, сосредоточился исключительно на правлении Алисы. Составитель не забыл практически ничего, среди прочего было отменено и проэмперадорство высланного после переворота в свои владения Эпинэ. Обратите внимание: проэмперадорство конкретного человека, но не сама процедура отстранения от должности. Таким образом, граф, вы останетесь в вашем нынешнем положении до совершеннолетия его нынешнего величества или же до смены династии.

– Я все-таки ваш должник. – Темно-красная струя послушно полилась в бокалы. Ли всегда любил разливать хорошее вино. – Хоть и не в такой мере, как Оллария и Оллары.

– Удачный должник – залог благополучной старости. – Инголс, не глядя, взял бокал. – В суде, если б мы представляли разные стороны, я бы привел вас к присяге и спросил, как давно вы знаете о смерти герцога Алва.

– Это был бы не лучший ваш вопрос, даже если бы я воспринимал присягу по-варварски, то есть серьезно. Алва отбыл на юг, и моя мать смотрела ему вслед. Долго смотрела… Больше я не знаю ничего. Вы располагаете временем? Если да, я бы просил вас прочесть письма графа Валмона.

Мэтр со вниманием читал, Ли прихлебывал вино и вспоминал Олларию, дворец и плотного адвоката в украшенном оленем кресле.

Договор об алатском наследстве связывал дом Савиньяк с домом Мекчеи куда сильней, чем могло показаться. Альберту это не нравилось, однако пересмотреть условия мог лишь потомок старшего из сыновей Раймонды. Тогдашний алатский посол счел, что сын убитого маршала не станет вдаваться в подробности, разве что спросит про доход, но Ли был еще и племянником экстерриора. Он взял бумаги, пообещал дать ответ через неделю и отправился выяснять, кто в Олларии берется за дела о спорном наследстве. Штанцлер, Придд и Гогенлоэ, не сговариваясь, назвали некоего Инголса. Дядюшка Рафиано вернулся в столицу, когда мэтр выставил Альберту встречные требования, и пришел в полный восторг, хоть и назвал адвоката человеком супрема. Ли это не смущало, дворцовая жизнь порождала вопрос за вопросом, и граф Савиньяк снова и снова посылал за законником.

Доверяли ли они друг другу? Разумеется, нет, но мэтр Инголс получал неплохие деньги, а Лионель потихоньку овладевал оружием куда более смертоносным, чем шпага. Штанцлер успел стать врагом Талига, Сильвестр перестал быть вторым Франциском, мэтр резко, слишком резко, порвал с Приддом, а Савиньяк улыбался, разливал вино и вежливо спрашивал о некогда громких делах и допущенных великими умами ошибках. Зашла речь и о Золотом Договоре. Ругая победителей, позволивших побежденным связать себя вроде бы ничего не значащими оговорками, адвокат вряд ли думал, что ломает игру нынешним врагам Талига. Ли об этом тоже не думал, он просто поделился услышанным с Рокэ.