Один против всех - Евгений Сухов

— Ничего, как-нибудь переживу, — вяло отмахнулся Шевцов. — А насчет квартиры ты верно говоришь, видно, придется конуру искать где-то в другом месте.

— Про Куликова ты не узнал? Где он может прятаться?

— Все очень непросто. Все свои связи он обрубил. Кого на тот свет отправил, а кто вместе с ним в глубоком подполье сидит.

— А как он руководит делами?

— У него отлажен механизм. Наверняка действует через Ковыля. Ему достаточно появиться раз в месяц, чтобы потом вся его система работала, как заведенная. Он умеет организовать процесс.

Шевцов распахнул дверцу.

— Ладно, меня не ищи, я сам тебя найду, когда будет нужно.

— Гражданин начальник, — жалостливо протянул Афоня Карельский, — я, конечно, бессребреник, но все-таки не до такой степени. Может быть, деньжат подбросишь?

— Я с тобой должен расплатиться через неделю.

— Ну, понимаешь, гражданин начальник…

— Ах да, ты боишься, если меня грохнут, ты так и не получишь своих деньжат. — Шевцов порылся в карманах. Достал несколько крупных ассигнаций и протянул. — Жадный ты становишься, Афоня, расписочку бы с тебя взять, да уж ладно, не будем заниматься бюрократией. Что с деньгами-то делать будешь? — равнодушно поинтересовался Шевцов. — Пропьешь?

— Что я, молодой, чтобы так дурить? — почти обиделся Афоня Карельский. — Схожу с подругой в ресторан, посидим, поговорим немного, потанцуем. А потом приглашу к себе, а там отжарю как следует! — Вадим не без улыбки посмотрел на ладони Афони, которые непроизвольно сжались. — И я удовольствие получу, и ей будет хорошо.

— А ты романтик, — не то похвалил, не то упрекнул Шевцов, выходя из машины. — Про цветы не забудь. — И усмехнулся, представив долговязого Афоню Карельского, стоящего на углу Тверской с букетом нежных мимоз. *** Потоптавшись около порога, Шевцов сделал над собой усилие и уверенно нажал на кнопку звонка. За дверью послышалась длинная мягкая трель канарейки. И почти сразу же задорный звонкий голос поинтересовался:

— Кто там?

— Это я, Виолетта… Вадим.

На минуту установилась тишина, и Вадим невольно почувствовал себя букашкой под взглядом микробиолога. За дверью звякнула цепочка, дважды щелкнул замок и под конец шаркнул засов.

— Вот это новость, — распахнула девушка дверь. — Признаюсь, я тебя не ожидала, — отступила она в глубь комнаты. — Что-нибудь случилось? — зажглись глаза тревогой.

— Случилось, — шагнул в комнату Вадим. — Я хотел тебя видеть.

— А почему ты меня не предупредил об этом? Можно было хотя бы позвонить, — в глазах запрыгала хитринка, — я ведь могла быть не одна.

— Вот как? — простовато спросил Шевцов. — Ты думаешь, я бы вызвал его на дуэль? Ничего подобного, я просто выкинул бы его в окно с шестого этажа.

— Да? Но ведь я живу на четвертом!

— Тогда мне пришлось бы вместе с твоим любовником подниматься еще на два этажа.

— Безобразник, — ласково дотронулась Виолетта до кончика его носа. — Ты бы сел в тюрьму, а мне пришлось бы таскать тебе передачи. Давай уж лучше обойдемся без трагедий.

Виолетта взяла Шевцова за руку и уверенно повела за собой в глубину комнаты. Пальцы у девушки оказались прохладными, словно струи дождя, и мгновенно остудили его кровь.

Уже второй год Виолетта жила самостоятельно, ее отец — крупный московский адвокат — был убежден, что его девочка вполне созрела для свободного плавания, и потому отделил ее от семейного пирога. В качестве компенсации он ежемесячно подкидывал ей немалую копейку, что позволяло Виолетте чувствовать себя очень комфортно в жестком и неустойчивом мире.

Отца Виолетты мало интересовало окружение дочери, но время от времени она обнаруживала около своего дома молодых людей, которые посматривали в ее сторону. Кроме широких связей в органах власти, отец Виолетты пользовался абсолютным доверием преступных групп, и девушка подозревала, что около ее дома неустанную вахту несут благодарные клиенты известного московского адвоката. Наверняка, кроме бескорыстных доброхотов, Виолетту оберегала парочка самых настоящих секьюрити, и еженедельно на адвокатский стол ложилась тоненькая папочка с отчетом, где до минут были расписаны ее нехитрые ежедневные женские дела. Если это не так, тогда откуда эти глуповатые папенькины вопросы о новых романах своей доченьки?

— Присаживайся рядышком и рассказывай все как есть. — Виолетта села на диван, освободив рядышком с собой место.

На ней был домашний клетчатый костюм. Коротенькая фланелевая фуфайка на двух больших пуговицах — бугры Венеры волнительно колыхались при малейшем ее движении. Интересно, тело Виолетты сейчас так же прохладно, как и ее пальчики?

— Ты меня не выгонишь, если я у тебя немного поживу? Понимаешь… с некоторых пор моя квартира стала непригодной для жилья, — признался Вадим.

— Как это понимать, белобрысый ты мой, ты мне делаешь официальное предложение? — очень серьезно спросила Виолетта, чуть отстранившись.

— Почти.

— Ты меня огорчаешь, милый мой, предложения не делаются почти. Вижу, что ты смущен, ладно, не будем заострять на этом внимание. Живи, сколько угодно.

— Хочу тебе сказать, Виолетта, что мне никогда не доводилось встречать более понимающей девушки, чем ты.

— Уж тебя-то я понимаю! — всплеснула она по-бабьи руками. — Мне останется только сделать несколько звонков своим ухажерам, чтобы они не вломились ко мне ночью без предупреждения.

— Ах ты, хулиганка! — Шевцов обнял Виолетту за плечи.

Девушка не отстранилась, даже напротив, прильнула к нему, как хиленькая былинка в непогоду.

— Ты хочешь меня соблазнить? Обмануть хрупкую доверчивую девушку, а потом оставить ее ни с чем у разбитого корыта? — прищурила Виолетта хитроватые глаза, какие бывают у маленькой девочки, рассчитывающей получить от папеньки на мороженое.

— Ты не выглядишь жертвой. — Вадим уверенно расстегнул верхнюю пуговицу на фуфайке и, не скрывая азартного блеска в глазах, заглянул в глубину.

Как он и предполагал, Виолетта не обременяла тело дополнительной одеждой — бледно-алые соски налились соком и напоминали зрелые вишенки. Сейчас самое время попробовать их сладковатый вкус. Поглаживая плечи подруги, он осторожно приник губами к соску. Вторую пуговицу Виолетта расстегнула сама, движения ее были несколько поспешными, и эта невольная суета доставила Шевцову нечаянную радость.

— Ты меня щекочешь, все, я не могу более сопротивляться твоему обаянию, — призналась Виолетта и, мягко опустившись на диван, закрыла глаза.

Приподнявшись на руках, Вадим с восторгом изучал ее стройное упругое тело, лишенное недостатков. Заметно, что немалую часть времени девушка проводила на тренажерах. Гладкое личико возбуждало неимоверно; полноватые губы приоткрыты, а чистый лобик без конца морщится в сладостной неге. Длинные заточенные ногти когтями впились в его спину, и Вадим догадался, что сейчас женщине было особенно хорошо. Уверенно и ритмично Виолетта вращала бедрами, сначала в одну сторону, потом — в другую, стараясь попасть в такт. Ее руки, мягкие и нежные, поглаживали спину и плечи Вадима. А губы тревожили его воображение сладостными нашептываниями.