Один против всех - Евгений Сухов

Надежда взглянула в зеркало. На нее смотрело красивое холеное лицо молодой женщины. Взгляд слегка наивный, в глазах вопрос, она напоминала примерную выпускницу школы, стоящую на пороге большой жизни. Надежда тяжело вздохнула. Если бы учителя знали, какой выбор сделает золотая медалистка, наверняка классную руководительницу хватил бы удар.

Девушка глубоко затянулась и выпустила струйку дыма. Разбившись о зеркальную поверхность, дым рассеялся, оставив легкое пятнышко пара, быстро таявшее. Хороша чертовка, нечего сказать. Посмотрит кто-нибудь на такую да и влюбится до беспамятства. Неплохо, если бы этим человеком был молодой, красивый, разумеется, богатый, а еще из благополучной семьи. Такому нетрудно будет внушить, что она непорочна, как мадонна.

С такими данными только вышагивать на подиумах, иметь богатых покровителей, а тут приходится ложиться под всяких потных и лысых, готовых удавиться за десятку баксов. Нет, нужно выбираться из этой клоаки, и чем раньше, тем лучше, пока уличная жизнь не затянула ее окончательно.

Ольга сумела устроиться, заполучила в покровители самого Стася Куликова. Странно только, что он в ней нашел? Ни титек, ни задницы, правда, у нее ноги хороши, ну мордашка еще неплохая, а так обыкновенная баба, каких на Тверской можно встретить не один десяток.

Комната у Надежды была небольшой, но аккуратной, и теперь все ее потуги были направлены на то, чтобы расширить, наконец, жилище. На такую акцию следует поднапрячь толстяка. Три дня назад он обмолвился о том, что где-то под кроватью прячет сто тысяч «зелеными», пускай поделится со своей маленькой киской.

«А не навести ли на него парочку отчаянных ребят, обговорив при этом с ними свой процент?» Надежда улыбнулась своему отражению. Вряд ли кто из клиентов подозревал, что в такой симпатичной головке копошатся столь крамольные мысли. А ведь она не однажды давала наводку на квартиры «новых русских», чем значительно пополнила свои сбережения.

— А ты хороша, стервочка, не стареешь, — услышала Надежда за спиной насмешливый голос и, обернувшись, оцепенела.

В нескольких шагах от нее в темно-синем облегающем костюме, держась рукой за косяк, стояла Ольга.

— Как ты вошла сюда? — едва пошевелила она одеревеневшим языком.

— Похоже, что ты мне не рада, подруга, — лицо Ольги было почти оскорбленным. — А помнится, мы с тобой жили и работали вместе. Ведь так?

— Так, — тихо произнесла Надежда.

Она неплохо знала свою подругу и прекрасно понимала, что заявилась Ольга в квартиру совсем не для того, чтобы предаваться воспоминаниям.

— А вошла я сюда очень просто, через дверь. Странно, что ты ничего не заметила.

Крачковская уверенно прошла в комнату, взяла со шкафа флакончик духов и, понюхав, с отвращением отшвырнула в сторону, вовсе не озаботившись тем, что пузатый пузырек, отрикошетив от стола, угодил в фарфоровую вазу, расколотив ее на несколько огромных кусков.

Надежда посмотрела на черепки и, старательно скрывая обреченность, произнесла:

— Дверь была заперта.

— Ну и что, — безразлично пожала плечами Ольга, — разве мне это может помешать, если я очень захочу увидеть свою лучшую подругу? К тому же замки у тебя несерьезные, я бы посоветовала укрепить их, а еще изнутри закрываться на засов. Тогда это уже кое-что. Что-то ты совсем загрустила, Наденька, у меня такое впечатление, что я тебя расстроила своим визитом.

— Нет, что ты, — попыталась выдавить из себя улыбку Надежда, — просто это как-то неожиданно. Если бы ты мне сообщила, я бы тебя сумела принять. Что-нибудь организовала бы…

Ольга представляла собой живое воплощение добродетели. Всплеснув руками, она протянула извиняющимся тоном:

— Ты же знаешь, я такая рассеянная. И потом, я всегда предпочитала сюрпризы.

Надежда внутренне поежилась, заметив улыбку Ольги. Подруга изменилась до неузнаваемости, по крайней мере внешне. Трудно сказать, куда исчезла прежняя закомплексованная простушка, но та, что расхаживала в ее комнате, как в своей собственной, была умна, расчетлива и очень холодна. От нее веяло опасностью, как от заряженного пистолета. Пистолет… В верхнем ящике стола у Надежды лежал бельгийский малогабаритный пистолет «колибри», даже для женской ладошки он был мал, но пуля, калибром немногим более двух с половиной миллиметров, могла причинить немалые неприятности даже Гулливеру. Надежда поправила ладонью волосы. Как бы невзначай ее рука оказалась на ручке ящика. Еще один рывок — и маленькая огнедышащая игрушка будет в ее пальцах.

— Ай-я-яй, как нехорошо, Надежда, — с чувством укорила Ольга, — ты совсем не меняешься. Если дернешься, я прострелю тебе башку.

В руках Крачковская сжимала пистолет, причем делала это уверенно, словно регулярно упражнялась в тире.

— Ольга, ты меня не так поняла, — предприняла хозяйка робкую попытку оправдаться.

— Я тебя поняла правильно, сучка ты эдакая, — с ядовитой лаской протянула гостья. — Что же ты там такое прячешь? — Ольга, не опуская ствол, сделала два уверенных, но коротеньких шага и потянула ящик за эбонитовую ручку.

Пистолет лежал среди множества дамских пустячков — кремы, губная помада, разваленная косметичка, все вперемешку! — и выглядел невиннее, чем коробок спичек.

— Это зажигалка, — натянуто улыбнулась Надежда, пытаясь выдержать немигающий взгляд зеленых глаз.

— Давай мы это проверим, — Ольга подняла пистолет, совсем игрушечный. — Я приставлю тебе его ко лбу, если будет выстрел, считай, что тебе просто не повезло.

Во рту у Надежды сделалось сухо. Крачковская превратилась в сущую психопатку. Язык едва умещался во рту и напоминал бревно. Она почувствовала на горячей коже холодное прикосновение стали.

— Не надо, — едва выдохнула она. — Это настоящий. Мне его подарил… друг. Ты не думай, что я хотела в тебя…

Ольга уверенно сунула пистолет в карман брюк. Мелкое, обтекаемое, без малейших угловатых выступов оружие провалилось словно пятак и затерялось в складках материи.

— Ладно, не будем о пустяках, — отмахнулась Ольга, продолжая сжимать свой пистолет, только в этот раз ствол был направлен в левую половину туловища. — Помнишь наших последних клиентов?

— Признаюсь, не очень, — побледнела Надежда.

— Я тебе напомню… Это были шесть кавказцев, которые обещали нам по пятьсот долларов… за удовольствие.

— Что-то припоминаю, — едва пошевелились губы Надежды.

— Так вот, деньги они дали тебе, а потом ты ушла раньше времени, оставив общаться с ними меня. Я бы хотела получить свои честно заработанные деньги.

В среднем ящике стола лежало двенадцать тысяч долларов, перетянутых тоненькой резиночкой. Вряд ли кто знал об этой заначке. Можно было сделать вид, будто у нее нет таких денег, но Крачковская все равно не поверит.

— Хорошо, — чуть отодвинула ящик Надежда.