Иллюстрированная история суеверий и волшебства - Альфред Леман

Удивление Цицерона вполне понятно. Раз человек убедился, что пророчества исполняются редко и случайно, то он, конечно, будет свободен от суеверия: но все же Цицерон не прав, утверждая, что предсказания исполняются только случайно, так как дело гораздо сложнее. Если люди, несмотря на ежедневный опыт, все же продолжают верить в предсказания, то это возможно только потому, что они очень мало обращают внимания, или даже совсем не замечают массы ложных предсказаний. Конечно, когда дело касалось событий государственной жизни или больших предприятий, то ошибочные гадания скрыть было трудно, но зато всегда можно было увернуться, сославшись, напр., на какое-нибудь упущение в процессуальных подробностях при совершении обряда, вследствие чего гадание, конечно, теряло силу, или в толковании оказывалась двусмысленность, на которую обращалось внимание только впоследствии. Наконец, как замечает Цицерон, старались как-нибудь заставить забыть о происшествии. В случае же удачного гадания успех не так легко забывался, как вследствие стараний о том гадателей, так еще и потому, что в данном случае результат совпадал с установившейся верой.

Рис. 65. Гадание по внутренностям жертвы (гаруспиции)

Таким образом, мы видим, что вера в предсказания постоянно поддерживается ошибками наблюдения, или точнее памяти. Раз у нас существует предвзятое мнение о достоверности гаданий, то мы пропускаем и легко забываем все, что с этой уверенностью не совпадает. Поэтому всякая «статистика на память» совершенно ничего не стоит, так как подтверждает всегда то, что нам угодно и чего мы от нее ждем. Если бы гадания в настоящее время играли такую же видную роль, как при Цицероне, то тщательная запись результатов, вероятно, убедила бы самого доверчивого человека, насколько не достоверна «статистика на память». К счастью, теперь уже невозможно собрать такой материал. Тем не менее мы можем до известной степени пользоваться в этом деле цифрами. В последнее время было предпринято статистическое исследование числа галлюцинаций. Исследователи по самому свойству предмета должны были прибегнуть к опросу, т. е. к памяти опрашиваемых, и при этом им пришлось убедиться в том, что вообще на нее нельзя полагаться и что статистика, основанная на подобного рода материале, не имеет никакой цены. Мы еще раз вернемся к этому предмету в главе о нормальных галлюцинациях.

Всем до сих пор сказанным еще не исчерпывается значение ошибок наблюдения в вопросе о происхождении и поддержании суеверий. Мы видели только отдельные примеры того, что такие погрешности частью служат источником новых суеверий, частью же способствуют к поддержанию уже существующих, возникших на другой почве. Мы можем более не останавливаться на этом вопросе, потому что в дальнейшем изложении мы найдем еще много подтверждений вышесказанного. Везде, даже в самых сложных случаях, с полной очевидностью выяснится преобладающее значение, которое имеют ошибки наблюдения в деле происхождения и поддержания суеверий.

Всем известно, что какой-либо член человеческого тела, наир, вытянутая рука, не может находиться в полном покое, не имея какой-либо внешней поддержки. Незначительные непроизвольные дрожательные движения членов бывают весьма различной величины у отдельных лиц. У стариков и больных это явление часто бывает выражено настолько резко, что видно издалека, и упомянутые субъекты не могут поднести ко рту сколько-нибудь полный стакан, не расплескав части содержимого. У молодых и здоровых людей, напротив, дрожания почти не заметны и при обыкновенных условиях никто на них не обращает внимания и не сознает их. Однако, если бы кто вздумал отрицать это явление, то пусть возьмет палку и прицелится ею, как из ружья, в какую-нибудь точку; он убедится, что конец палки движется вокруг цели. Факт этот был давно известен, но никто не подозревал, что эти ничтожные движения при известных обстоятельствах могут произвести очень большие действия. Такого рода эффекты были наблюдаемы не раз, но так как причина была неизвестна, то их приписывали различным магическим силам. Таким образом, столь обыденное явление, как непроизвольное дрожание членов, послужило источником целого ряда суеверий. Нам предстоит, присмотревшись ближе к этим суеверным представлениям, доказать, что факты, лежащие в их основе, суть лишь измененная форма непроизвольных дрожательных движений.

Рис. 66. Сфигмограф

Для того, чтобы сделать это, мы должны пересмотреть все факторы, могущие так или иначе влиять на дрожательные движения, а также все видоизменения, которым последние могут подвергнуться при действии различных сил. В видах получения точных графических изображений, Прейер построил чрезвычайно чувствительный аппарат, названный им пальмографом, отмечающий не только силу колебаний, но и их направление вверх и вниз, направо и налево, вперед и назад. В тех случаях, когда нет необходимости именно в регистрации движения во все стороны, — что на самом деле редко бывает нужно, — можно пользоваться сфигмографом, применяемым в физиологических лабораториях для исследования пульса (рис. 66).

Аппарат этот состоит из 3-х частей: из приемника М, пишущего аппарата S и барабана С, на котором пишут. М состоит из металлической чашки s, переходящей в тонкую трубку r, на конец которой надета резиновая трубка, соединяющая М с S. Верхнее отверстие s затянуто каучуковой пленкой, в средине которой прикреплена легкая деревянная пуговка k. Пишущий аппарат устроен аналогично и состоит также из металлической чашки, удлиненной внизу в трубочку и на которую сверху тоже натянута каучуковая перепонка. Над чашкой S к подставке h прикреплен гибкий и длинный стальной рычажок v, вращающийся в точке h очень свободно.

В другой точке он опирается на маленькую пуговку, укрепленную в средине каучуковой пленки, затягивающей чашечку S, а заостренный его конец прикасается к цилиндру С, имеющему, посредством часового механизма, равномерное вращательное движение вокруг оси. Действие всего аппарата легко понятно. Самое легкое давление на пуговку k передается посредством сжатия воздуха в чашечку S и приводит в соответствующее колебание ее каучуковую пленку, движение которой передается рычажку vue очень увеличенном размере воспроизводится его концом. Если поверхность цилиндра покрыть сажей, то кончик рычага чертит тонкую белую линию на черном фоне, когда барабан С приведен в движение.

Показания аппарата тем чувствительнее, чем тоньше и подвижнее обе резиновые пластинки, поэтому необходимо при разных опытах, результаты которых должны быть сравниваемы, позаботиться о том, чтобы толщина и напряжение пленок были одинаковы. Большое значение для точности записей имеют качество и величина резиновой трубки, соединяющей обе чашечки. Когда воздух или жидкость движутся толчками вдоль эластичной трубки, то сопротивление стенок ее сглаживает отдельные толчки и передает только равномерное колебательное движение. Чем длиннее трубка, тем резче выражен этот эффект. Поэтому, если нужно записать тончайшие колебания, то трубка должна быть наивозможно короче; иначе будут переданы только более значительные колебания, а все мелкие оттенки исчезнут. При некоторых опытах нам придется прибегнуть к этому способу. Пользуясь этим аппаратом, мы можем вследствие точности, с которой он записывает малейшие движения в увеличенном виде, замечать дрожания, безусловно невидимые простым глазом. Если пуговку слегка придавить к артерии руки, или еще лучше шеи, то на цилиндре весьма точно воспроизводятся колебания пульса. Таково происхождение кривой В на рис. 61. Если же чашечка М укреплена неподвижно и вертикально, и рука вытянута, указательный палец лежит на пуговке, то на барабане появляется в высшей степени неправильная линия, доказывающая, что рука не находится в совершенном покое. Рис. 66–69 и 12–13 представляют собой такие кривые, соответствующие различным видоизменениям дрожательных движений. Рисунки эти получены от безусловно здоровых субъектов, мужчин и женщин. Необходимо поближе познакомиться с этими кривыми, чтобы выяснить точнее причины таких движений.