Ричард Длинные Руки - гауграф - Гай Юлий Орловский

– Боюсь, – сказал я, – там люди.

Тамплиер резко остановился, я не успел ничего добавить, как он ухватил ближайший за плотно прилегающую ткань и быстро, хоть и с осторожностью, взрезал толстый слой паутины.

Я всматривался в темноту впереди, Тамплиер вроде бы ругнулся, судя по интонации, но это всего лишь призвал Господа, Тамплиер никогда не ругается.

– Что там? – спросил я.

Он сказал люто:

– Эти твари поймали человека, как муху!..

– Уже высох?

– Да!

– Не сэр Герцлер, – сказал я с облегчением. – Он должен быть в самом конце…

Он шел за мной быстро, едва не наступая на пятки, я услышал недовольный голос:

– Почему в конце?

– Потому что уволок только что, – объяснил я, но, не удержавшись, открыл истинную причину: – А главное, чтобы мы вскрывали все коконы подряд, измучились и уже опустили руки, как вдруг… Главное всегда «вдруг»! Вдруг, когда уже спасения нет, когда истекает последняя секунда, когда из последних сил… Таким образом Господь учит нас бороться до последней капли крови, до последнего издыхания.

Не слушая умные непонятности, он ринулся мимо. Я побежал следом и видел, как он промчался рядом с множеством упакованных в плотные коконы жертв, а должен бы сперва их, не выдай я некоторые профессиональные тайны, а у последнего остановился и сразу же начал отдирать паутину.

Этот кокон даже по цвету намного светлее, пыль и грязь еще не пропитали паутину. Тамплиер надрезал и с треском срывал полосы, наконец звякнуло, лезвие меча заскрежетало. Блеснуло железо доспехов.

Тамплиер взрезал и сорвал ткань на том месте, где должен быть шлем, крикнул:

– Сэр Герцлер, вы еще… как?

Из железного панциря донеслось глухое:

– Вытащите… меня… отсюда…

Я перевел дыхание, пауки обычно делают запасы на черный день, сэра Герцлера есть даже не начинали, посветил Тамплиеру и спросил громко:

– Может, оставить сэра в коконе?

Тамплиер спросил в недоумении:

– Зачем?

– А посмотреть, что выведется!.. Представляете, сэр Герцлер будет молодой, красивый и с крылышками!..

Из кокона донеслось горестное:

– Не-е-ет… Поскорее, тут гадко…

Тамплиер в самом деле опустил руки, надолго задумался. Я уже забеспокоился, что в самом деле оставит благородное дело освобождения соратника, однако рыцарь наконец тряхнул головой и произнес четко с ясным взором и сверкающими очами:

– Нет, Господь бы сразу дал нам крылья. Пусть сэр Герцлер и дальше ходит бескрыльно. Нечего барону летать над графами и даже герцогами!

– Это довод, – согласился я и помог свободной рукой отдирать паутину. В железной щели виднеются только страдальческие глаза сэра Герцлера, но я поднял забрало, преодолевая сопротивление пары оставшихся нитей. Лицо благородного рыцаря блестит в бисеринках пота, рот жадно ухватил порцию свежего воздуха.

– Здесь вы могли бы стать мыслителем, – сказал я, – ничто не отвлекает…

Сэр Герцлер прошептал умоляюще:

– Не хочу в мыслители.

Тамплиер прогудел:

– Все-все, благородный сэр!.. Сейчас освободим.

– Это же такая тварь, – пролепетал сэр Герцлер, – такая тварь!.. Я даже не знаю…

– Можете узнать, – предложил я. – Вон там лежит.

– Вы их всех убили?

– Всех, – заверил Тамплиер. Подумал и уточнил: – Которые не отступили с некоторыми потерями для чести.

Он продолжал обрывать целые пласты, сэр Герцлер зашевелился с усилием, попробовал выбраться, но нити еще держали крепко.

– С панциря все не обрывайте, – посоветовал я. – Сзади нужно оставить.

Тамплиер удивился:

– Зачем?

– Для красоты, – сообщил я. – У вас что, нет чувства прекрасного?

Тамплиер опустил руки, лицо снова стало задумчивым. Сэр Герцлер воскликнул умоляюще:

– Не надо!.. Не хочу быть прекрасным.

Тамплиер наконец сказал с одобрением:

– Мужское решение!

Он оборвал еще пару полос, сэр Герцлер натужился и сделал шаг, обрывая остальные. Железо на нем мелко-мелко позвякивает, словно благородный рыцарь разом похудел, и сейчас его трясет от пережитого удовольствия.

Я заметил с сожалением:

– А с хвостом было красивее.

Тамплиер взглянул неодобрительно, потом покачал головой.

– Сэр Ричард, мы ценим ваше стремление отвлечь сэра Герцлера от ужасных мыслей, но не думаю, что пара укусов даже такого крупного паука… гм… смертельны.

– Я тоже так не думаю, – заверил я быстро. – Наоборот! Паук стремится сохранить мясо от порчи, потому сперва впрыскивает добыче некий коагулянт, консервант, чтобы сэр Герцлер оставался долго живым и здоровым. Даже не заболел чем-нибудь, а то мясо подпортится…

Сэр Герцлер ощупывал себя с ужасом.

– Да я не чувствовал, чтоб меня кусали…

– Пиявок тоже не чувствуем, – буркнул Тамплиер с абсолютным бессердечием. – И мышей-вампиров. У них такая магия, чтоб кровь сосать не мешали.

– Мы никому не скажем, – заверил я.

– О чем?

– О вашей покусанности, – сказал Тамплиер. – Хотя… с другой стороны…

– Что? – вскрикнул сэр Герцлер затравленно.

– Благодаря этим укусам, – объяснил Тамплиер, – ваше мясо сохранится лучше. И через десять лет будете прыгать таким же веселым козликом. Так что не знаю, может быть, надо всем рассказать?

– Я вас возненавижу, – предупредил сэр Герцлер.

– Тогда не расскажем, – сказал Тамплиер со вздохом. – Рыцарское братство дороже.

– Хотя ради красного словца, – уточнил я, – не пожалеют и отца, однако наше братство выше и ценнее.

Впереди звучно хрустнуло, я не стал допытываться, кто на что наступил, огляделся, как и сэр Тамплиер и сэр Герцлер. Из потолка выдвинулись исполинские ножи в пять рядов и заходили взад-вперед, на миг исчезая в щелях стен. Каждый нож размером в мой рост, металла на такой ушло вдвое больше, чем на доспехи сэра Тамплиера.

Сэр Герцлер охнул:

– Нам не пройти…

Я возразил:

– Если бы хотели просто запереть, замуровали бы. Нет, дают шанс.

– Какой шанс, – сказал сэр Герцлер затравленно. – Это приманка, это надежда на шанс!

Тамплиер прорычал со вселенской тоской:

– Господи, почему не пошлешь второй потоп? Ну что за чудовища, именуемые людьми!.. Сколько сил, ума, таланта, умения, даже просто денег нужно было вложить в сооружение этой мерзости!.. Это же безумие, Господи! Это хуже, чем просто взять и выбросить…