Ледяная колыбель - Джим Чайковски

class="p1">– Все эти предсказания – дельце явно выгодное. Это тебе не кошельки по карманам тырить.

За что заработал еще один тычок копьем.

Стражники провели их через атриум к другим позолоченным дверям с барельефными изображениями всех тридцати трех клашанских богов – судя по всему, занятие владельца виллы требовало их всех без исключения. Канте мысленно перенесся на прогулочную баржу, неспешно плывущую по заливу Благословенных среди того же пантеона. Теперь это казалось какой-то чужой жизнью, а не его собственной.

Двери перед ними открылись, не дожидаясь стука. Либо абсолютно все во дворце обладали даром предвидения, либо звон цепей возвестил об их приближении. Пленников протолкнули в большой зал – в котором Оракл, судя по всему, и принимал страждущих причаститься к божественным тайнам.

Такой же мрамор тянулся и впереди. Только фонари здесь горели более тускло – похоже, изготовленные из того же стекла, что и фигуры Великанов снаружи или колодцы тюрьмы. В результате стены по сторонам и пол под ними оставались в тени – вероятно, дабы усилить ощущение святости помещения.

Канте такая полутьма казалась скорее угрожающей. Хотя с другой стороны, ничуть не исключалось, что это тоже было сделано намеренно – дабы выбить из равновесия просителей, осмелившихся приблизиться к Ораклу.

«И это определенно действует».

Из маленьких окошек под потолком по обе стороны зала лился дневной свет, отчего свод над головой сиял так, словно над ним парили боги.

Два нижних окна освещали с противоположных сторон высокий золотой помост, сияние которого так и манило к себе. Хотя не то чтобы Канте особо хотелось подходить ближе, особенно с учетом того, кто их там поджидал.

На установленном там троне восседал император Маккар, увенчанный сверкающей диадемой из драгоценных камней. Даже с другого конца длинного зала было видно, как глаза его вспыхнули черной яростью. Расшитое золотом белоснежное одеяние императора резко контрастировало с фигурой, возвышающейся за его правым плечом.

Судя по всему, это и был прославленный Оракл, вытесненный со своего обычного места императором Маккаром. Предсказатель был одет куда более мрачно, сплошь в черные тона – от начищенных сапог до маленькой шапочки на голове. Его одеяние напоминало цельный кусок ткани, обернутый вокруг высокой фигуры и подпоясанный парчовым поясом. Единственным драгоценным украшением хозяина виллы были золотые носки сапог в виде двух всевидящих глаз. «Идеально подходит для того, чтобы заглянуть женщине под юбку», – кисло подумал Канте.

Тем не менее Оракл сразу же привлек внимание принца. В этом человеке и вправду что-то было. Черты его лица цвета черного дерева, характерного для клашанцев, словно сами собой притягивали взгляд – столь же царственные, как и у любого короля или императора. Но больше всего завораживали его глаза. К тому времени Канте уже знал, что фиалковый цвет считался большой редкостью и очень ценился среди здешних жителей. Только вот глаза у мужчины, стоящего за плечом у императора, были такого насыщенного оттенка, что буквально затягивали в себя.

Неудивительно, что Оракл пользовался таким вниманием и уважением.

«Даже я поверил бы всему, что сказал бы этот человек».

Всех пятерых под остриями копий оттеснили к подножию возвышения и поставили на колени. По другую сторону от императора бок о бок стояли две фигуры – тоже в ослепительно-белом. Рами был одет в широкие штаны и длинную накидку с вышитыми на ней мечами клашанского герба. На Аалийе было свободное платье, а на лицо под ее темными волосами ниспадала легкая вуаль, расшитая бриллиантами.

Канте перехватил взгляд Рами, ища хоть какой-нибудь признак того, что принцу удалось убедить своего отца в благонамеренности их усилий – пусть даже и не всегда оправданных. Тот едва заметно покачал головой, подтверждая худшее. Хотя не то чтобы цепи уже не были достаточным ответом.

Что касается Аалийи, то она отказывалась смотреть в сторону Канте, презрительно задрав взгляд куда-то вверх. Принцесса, видать, до сих пор пребывала в ярости после того, как ее бесцеремонно вышвырнули из крылатки. Канте мог лишь представить себе ее ужас, учитывая то, что витало там, в насыщенном испарениями воздухе Мальгарда.

Рами повернулся к императору:

– Отец, заклинаю тебя! По крайней мере, выслушай их! Несмотря на все произошедшее, принц Канте не хотел причинить нам никакого вреда. Всему миру грозит страшная участь, а они лишь ищут средства помешать этому.

Принц покосился на свою сестру в поисках поддержки, но Аалийя отказывалась смотреть и в сторону брата, никак не признавая, что услышала его слова.

Чего нельзя было сказать про их отца. Несмотря на свою ярость, ответил император Маккар достаточно сдержанно:

– Сынок, ты еще слишком молод. Легко поддаться на такой обман. Они в злонамеренных целях злоупотребили вашим расположением. Одно только это заслуживает сурового наказания.

– Пожалуйста, послушай, что они знают о луне…

Рами прервался, когда Оракл прочистил горло. Прорицатель шагнул вперед, легким наклоном головы извиняясь за свое вмешательство в разговор.

– Принц Рами, я бессчетное множество раз общался с Фрит, богиней серебристой луны. Если б и вправду существовала какая-то опасность, Она сказала бы мне.

Маккар поднял ладонь, указывая на стоящего у него за спиной Оракла.

– Видишь? Требуется ли нам еще какое-то разъяснение помимо этого? Вот какой мудрости тебе следует внимать, а не коварным речам этих халендийцев!

Рами шагнул вперед. Сурово поджатые губы и полыхнувший во взоре отца огонь заставили принца отступить на свое место рядом с Аалийей. Единственной реакцией его сестры были слегка прищуренные глаза.

Маккар опять указал на Оракла.

– Если б не его божественное зрение, мы никогда не вернули бы вас обоих! Я явился сюда, дабы испросить его совета и умолить его обратиться к богам с просьбою поделиться скрытой ото всех мудростью. Он любезно согласился. Вдохнув испарений Мальгарда, высокочтимый Оракл сомлел в объятиях богов и проснулся с вашим местоположением, указав его на карте.

Канте бросил взгляд на Фрелля. «Могло ли такое быть на самом деле?» Он вспомнил, что тот специально изучал этот вопрос, перешерстив пророчества казенских Ораклов за многие века. Алхимик утверждал, что нашел их удивительно точными, зачастую вплоть до мельчайших деталей.

– По настоянию Оракла я быстро отправил в Мальгард летучую баржу, – продолжал Маккар, и голос у него восторженно дрогнул. Он прижал три пальца ко лбу. – Где, слава всем богам, тебя и нашли.

Оракл низко поклонился:

– Это не я спас их. Боги издавна улыбаются династии Хэшанов. Сие общеизвестно.

Канте едва не скривился, тем самым намекнув на очевидное.

«Эти божественные улыбки явно так и не дошли до принца Пактана».

Рами в последний раз попытался помочь им.

– Отец… Все, о чем я прошу, – это чтобы ты выслушал их. После этого…

– Хватит! – прогремел Маккар, заставив всех вздрогнуть – кроме Оракла, который благодаря своим талантам наверняка предвидел эту вспышку. – Я больше ничего не желаю слышать! Меня ждет сын, которого я должен оплакивать. – Он резко повернулся к Рами и Аалийе: – А тебя – дорогой брат. Мы отправимся в Кисалимри до конца дня.

Император повернулся лицом к пятерым, брошенным на колени перед ним, и поднял руку.

– Но сначала нужно уладить один вопрос…

По его сигналу из дверного проема справа от помоста выступила высокая фигура. Канте лишь разинул рот при виде невероятных размеров мужчины: его толстенных бедер, необъятной груди, бугров выпирающих мышц. Черная кожа туго натянулась, чтобы все это вместить. Как будто вдруг ожил тот стеклянный великан в саду. И, подобно той древней статуе, неуклюжая фигура держала в руке изогнутый меч. Длиной тот был чуть ли не в рост Канте.

Слева появился еще один гигант. В затянутых в перчатки кулачищах он держал раскаленный железный котел, из которого торчало железное клеймо. Его темное лицо блестело от пота, отражая красноватый свет углей.

Маккар подался вперед со своего места.

– Прежде чем принц Канте сполна отплатит за ущерб, причиненный моей семье, мы позволим ему увидеть, как падут остальные. Но их смерть не будет быстрой. Мы разделаем их на части, кусочек за кусочком, прямо у него на глазах. Прижигая каждый обрубок и каждую рану, чтобы как можно дольше оттянуть конец. Вопли