Китай при Мао. Революция, пущенная под откос - Эндрю Уолдер

ошибки… Я не желаю вашего разделения на “Небо” и “Землю”. Сформируйте одну организацию, и покончим с этим». Основной ошибкой, подчеркнул Мао, стало настойчивое стремление продолжать ожесточенные фракционные конфликты:

Культурная революция тянется уже два года! Рабочие, крестьяне, солдаты и рядовые граждане, равно как и большинство студентов и отдельных людей, которые поддерживают вашу фракцию, глубоко опечалены. Вы отмежевались от рабочих, отмежевались от крестьян, отмежевались от армии, отмежевались от обычных людей и отмежевались от основной массы студенчества.

Мао четко указал, что у него лопнуло терпение:

Я считаю, что вы отмежевались от народных масс, которым неприятна мысль о гражданской войне… Мы выступаем с общенациональной директивой, и все, кто ее нарушит, выступая против армии, саботируя работу транспорта, убивая людей и организуя поджоги, будут считаться преступниками. Меньшинство, которое не поддается уговорам и отказывается изменить себя, – это бандиты и националисты. Мы возьмем их в окружение, а если они будут продолжать сопротивляться – сокрушим их.

Хунвейбинам приказали возвращаться в кампусы и дожидаться прибытия групп пропаганды маоизма. К концу августа революционный комитет по городу Пекину и командование гарнизона города Пекина направили в пекинские вузы свыше 10 тысяч солдат и 17 тысяч рабочих. По их прибытии студенты как будто оказались отброшены к самому началу «культурной революции». Их контролировали новые рабочие группы, только теперь, в отличие от рабочих групп, за деятельность которых Лю Шаоци был подвергнут порицанию в 1966 г., им нельзя было противопоставить ни сопротивление, ни критику. Практически во всех случаях группы возглавляли офицеры армии, которые не были склонны к недосказанности по поводу установления собственного авторитета. Круг замкнулся.

Глава 12

Власть в руках военных

После вспышек насилия 1967 и 1968 гг. хочется автоматически предположить, что военный контроль и революционные комитеты представляли собой «восстановление порядка». Это ошибочное предположение. Новый период истории Китая принес с собой радикальные и болезненные социальные перемены и новую кампанию репрессий, беспрецедентных по своей жестокости и масштабам. Множество студентов и чиновников отправлялись на работы в сельскую местность. Университеты закрыли. Правительственные здания опустели. Почитание Мао разрослось до организованного квазирелигиозного культа. Миллионы людей были брошены в тюрьмы, подвергнуты допросам и пыткам или казнены в рамках кампании по обнаружению участников воображаемых политических заговоров. Многие люди кончали жизнь самоубийством. Эти новые кампании оказались для Китая гораздо более разрушительными, чем беспорядки хунвейбинов и межфракционные столкновения.

Уничтожение повстанческих организаций

Хунвейбинов и повстанцев ждало глубокое разочарование, когда команды пропаганды под руководством представителей вооруженных сил начали внедрять в их организациях «диктатуру пролетариата». Эти команды, включавшие в себя фабричных рабочих и армейских офицеров, пользовались поддержкой комитетов военного контроля, и в их задачи не входило разбираться в том, кто прав, а кто виноват. Они не собирались давать активистам контролируемых ими движений возможность высунуть голову. Новые команды исходили из посыла, что повстанцы не смогли объединиться, что обе стороны допустили существенные политические недочеты и что обеим сторонам предстит пройти через перевоспитание и раскаяние на принудительных «занятиях». Все это описыавлось девизом «кампания за борьбу, критику и преобразование». Комитеты военного контроля систематически нейтрализовали лидеров повстанческих групп, лишая их возможности коммуницировать с союзниками по местам их работы или учебы и постепенно подрывая внутри учебных заведений, предприятий и контор фракционные связи.

«Кампания за борьбу, критику и преобразование» представляла собой принудительный процесс взаимной критики и идеологической перестройки, посредством которых надлежало устранить сформировавшиеся за последние годы фракционные расколы. На обязательных занятиях по изучению маоизма фракционные лидеры всех уровней должны были писать о самих себе критические тексты, сознаваясь в ошибках, допущенных в рамках массового движения. Признания оценивались кураторами классов и подвергались разбору всеми остальными участниками. Взаимная критика зачастую вскрывала новые ошибки, в которых еще предстояло сознаться. Те же, кто отказывался признать вину, подвергались собраниям критики, борьбы и коллективного порицания, которые организовывались армейскими офицерами. Идеальным конечным итогом этих операций была трансформация отдельно взятой организации в единый дисциплинированный корпус послушных служителей председателя Мао, которые смогли преодолеть контрпродуктивный фракционализм, столь сильно разобщивший повстанцев.

Не были освобождены от этой повинности и повстанческие лидеры, которые когда-то восхвалялись по всему Китаю. Типичным в данном контексте является унизительное крушение Не Юаньцзы из Пекинского университета, которая была известна как автор первой «марксистко-ленинской стенгазеты», удостоившейся в свое время хвалебных речей Мао, и на тот момент состояла в революционном комитете по городу Пекину[180]. После встречи в июле 1968 г., когда Мао обозначил конец движения хунвейбинов и Не вернулась в свой вуз, газета ее фракции опубликовала передовицы с «теплыми приветствиями» в адрес команды за пропаганду маоизма. Сразу после прибытия в середине августа в кампус пропагандистов заведенный порядок коренным образом изменился. Газета фракции Не была незамедлительно закрыта. Команда за пропаганду маоизма приказала сдать все оружие и снести все укрепления. Пропагандисты взяли под свой контроль всю вещательную аппаратуру, освободили из повстанческих тюрем задержанных и потребовали прекратить взаимные обвинения. Не сообщили, что ей следует пересмотреть свое поведение и осознать, как ее попытки принудительно заглушить голоса критиков сформировали и поддерживали насилие и раскол.

Лидеры обеих фракций Пекинского университета были вынуждены принимать участие в занятиях, в рамках которых они сознавались в допущенных в процессе своей деятельности ошибках. Не Юаньцзы отказалась признать серьезные недочеты со своей стороны и продолжала сыпать обвинениями в адрес своих оппонентов. В октябре пропагандисты организовали массовое собрание порицания, на котором присутствовало свыше трех тысяч человек. На Не обрушились с критикой по поводу ее противостояния действиям властей. В конце ноября Не подвергли еще одному собранию порицания, на котором ее обвинили в «буржуазном мировоззрении» и «декадентском, лицемерном подходе».

Когда в сентябре 1969 г. при Пекинском университете был наконец-то создан революционный комитет, структуру возглавил армейский офицер. Из шести его заместителей трое были солдатами, еще один – членом пропагандистской команды. Только два заместителя представляли сам университет, в том числе – Не Юаньцзы. Впрочем, ее назначение было сплошным очковтирательством. Знаменитого редактора любимой стенгазеты Мао было сложно подвергнуть позору публично. В течение года с лишним Не была изолирована для прохождения переобучения и на краткое время освобождена лишь для того, чтобы в апреле 1969 г. формально присутствовать в качестве делегата на IX съезде КПК, на котором, как ни странно для ее спорного политического положения, она была избрана кандидатом в члены ЦК. Через два месяца после создания в Пекинском университете революционного комитета Не отправили на трудовое перевоспитание в государственное сельскохозяйственное предприятие. В течение следующих двух лет ее имя постепенно