Китай при Мао. Революция, пущенная под откос - Эндрю Уолдер

курса —1966, 1967 и 1968 гг. Пришло время решать, что делать со студентами и университетами.

Поначалу приоритетом было обеспечение военного контроля над противоборствующими студенческими фракциями. Преподаватели и администраторы школ, уже почти два года бывшие объектом нападок учащихся, оказались вынуждены пройти дополнительную идеологическую перестройку и обработку. Вместо возобновления работы университетов, набора новых курсов студентов и продолжения прерванного с 1966 г. нормального функционирования образовательной системы был выбран кардинально иной вариант развития событий. Университеты на неопределенное время закрылись, а студентов, преподавателей и администраторов вынудили покинуть кампусы.

График 12.1. Сообщения о совершенных актах насилия, помесячно, 1967–1968 гг. Источник: расчеты исходя из данных в [Walder 2014]

В конце 1968 г. было принято решение предпринять в рамках новой политики первый шаг. Было объявлено, что все студенты завершили свое обучение. Им начали выдавать направления на работу. Фактически это означало лишение студентов-повстанцев любых перспектив присоединения к новым органам власти, осуществлявшим руководство в вузах. К тому же повстанческие лидеры обычно направлялись в отдаленные регионы и по большей части занимались на фабриках физическим трудом или выступали в качестве низового технического персонала. Те студенты, которым улыбнулась фортуна, становились солдатами. Обычно такой судьбы удостаивались люди с политическими связями. Однако в целом студенты-повстанцы лишались возможности продолжить свои политические карьеры как в учебных заведениях, так и в правительственных структурах. Вторым шагом новой кампании по завершении мучительного процесса выявления предполагаемых реакционеров и шпионов стало направление практически всего преподавательского и администраторского состава в «школы кадровых работников 7 мая» – так называли учреждения в сельской местности, призванные преобразить представителей интеллигенции и бюрократов посредством физического труда. Всех сотрудников Пекинского университета и Университета Цинхуа направили работать на илистые берега озера в провинции Цзянси, где им пришлось самим строить себе жилье и выращивать себе на пропитание бо́льшую часть еды. Этот лагерь продолжал функционировать до начала 1970-х гг.[185]

Большинство университетов открылись лишь в 1972 г., после возвращения преподавателей и администраторов, отправленных в школу «7 мая». Новые студенты приступили к занятиям по-прежнему под контролем группы пропаганды идей Мао. На обучение зачислялось гораздо меньше студентов, чем в 1966 г. Показатели вернулись к предшествующему уровню лишь к 1977 г. [State Statistical Bureau 1983: 511]. Однако самым значительным нововведением оказалась методика отбора абитуриентов. Вне зависимости от применения маркеров классовой принадлежности, существовавшая ранее меритократическая система общенациональных экзаменов давала преимущества студентам из бывших средних классов и «реакционных» домохозяйств. Экзамены были отменены. Возможности попасть в вуз прямо со школьной скамьи больше не существовало. Теперь студенты вузов рекрутировались из коллективных фермерских хозяйств, фабрик и армии. Единственное, что требовалось успешному абитуриенту, – наличие должной классовой принадлежности, опыт политической активности и рекомендательные письма от представителей местных революционных комитетов с политической характеристикой [Andreas 2009: 188–210].

Изгнание в сельскую местность

Новые процедуры приема абитуриентов в вузы вынуждали выпускников средних школ высшей ступени отказываться от незамедлительного поступления в университет или институт и неопределенное время заниматься тяжелым физическим трудом. Учащиеся, не сумевшие поступить в среднюю школу высшей ступени или прошедшие обучение в профессиональных школах или техникумах, зачислялись в штат местных фабрик или других городских учреждений. Абсолютное большинство выпускников средней школы высшей ступени направляли в отдаленные деревни на бессрочную работу в качестве обычных крестьян. Эта практика была распространена в ограниченных масштабах еще в начале 1960-х гг. в таких крупных городах, как Шанхай, где не для всех выпускников средних школ, которые не смогли поступить в вузы по результатам вступительных экзаменов, можно было подыскать подходящую работу [Bernstein 1977a: 36–44; White 1978, 1979]. Теперь же этот подход стал применяться в Китае повсеместно.

Четких временных лимитов пребывания в сельской местности не устанавливалось. Молодым людям из городов предлагалось в одночасье начать новую жизнь в качестве крестьян. Некоторые из них смогли вступить в КПК и в дальнейшем стали кадрами при бригадах и коммунах. Немногочисленные счастливчики, продемонстрировав свои таланты начальству, имели возможность получить рекомендацию для поступления в вуз по целевым квотам для «рабочих-крестьян-солдат». Естественно, молодежи сначала приходилось переживать период адаптации к тяжелым условиям жизни в сельской местности. Городские жители представить не могли, что им придется столкнуться с малопитательным рационом на базе злаков в сочетании с каторжным трудом. Сексуальным притязаниям и даже насилию со стороны сельских кадров подвергались беззащитные девушки-горожанки, которых вынудили жить самостоятельно, вдали от семей [Bernstein 1977a: 121–171; 1977b; Unger 1982]. В последующее десятилетие свыше 18 миллионов молодых людей из городов были направлены в сельскую местность. За это же время лишь 720 тысяч из них смогли поступить в университеты по целевым квотам «рабочие-крестьяне-солдаты» [China Education Yearbook 1984: 969].

Отдельным аспектом перевода городских жителей в деревню была депортация политических изгоев. Изгнание в сельскую местность вызывавших подозрения людей и целых домохозяйств по причине классовой принадлежности или негативных политических маркеров началось еще в 1966 г. и только обострилось при революционных комитетах. Предполагалось, что такое переселение будет постоянным, но на исходе эпохи Мао изгнанники начали протестовать против подобного распоряжения их судьбами. В Тяньцзине были отправлены в сельские районы около 15 тысяч человек в сопровождении свыше 25 тысяч членов их семей – примерно 1,3 % городского населения[186].

Бюрократическая трудовая реформа

Требование подвергать всех имеющих образование лиц идеологической перестройке посредством физического труда распространялось и на «белых воротничков» в бюрократических структурах. Немногие люди избежали продолжительного пребывания в сельских кадровых школах «7 мая» или работы на фабриках. С 1969 по 1971 г. официальные ведомства китайских городов практически опустели. Множество управленцев и рядовых сотрудников были вынуждены долгое время заниматься физическим трудом. В конторах оставался лишь минимальный штат, который мог выполнять, соответственно, лишь самую незначительную часть прежнего функционала. Фактически была прекращена исследовательская работа, а ассортимент правительственных услуг был сокращен до предела. Подобная практика репродуцировалась и на крупных государственных промышленных предприятиях: инженеры, бухгалтера и другие технические специалисты вставали за станки и доменные печи или были на побегушках, обеспечивая уборку помещений и работая в столовых. На фабриках заметно поубавилось народу. Когда же специалистам дозволялось вернуться к прежней работе, они сталкивались с существенным ограничением их полномочий.

Первоначально мероприятия по понижению офисных работников по службе заметно превзошли в своих масштабах ссылку молодежи в сельскую местность, но данная кампания была свернута гораздо быстрее. В Шанхае свыше 20 тысяч кадров были отправлены работать на фабрики, планировалось окончательно и бесповоротно сократить штат на всех уровнях управления [Contemporary China 1993: 262]. В Тяньцзине свыше 70 % офисных служащих при городских фабриках были переведены на разного рода физический труд [Contemporary China 1989: 148]. Ближе к